болит всё - с головы до пят, кожа горит, в желудке пылает огонь, а в глаза будто насыпали песку. Если эта дикая боль - жизнь, то жить не стоит... С трудом поворачиваю в сторону света огромную, как барабан, гудящую голову и открываю не глаза, а глаз - на большее я в эту минуту не способен.
Эти нехитрые движения исчерпали все мои силы, в голове стоит каша. С метровой высоты на меня безучастно льётся свет ночного торшера. Я лежу и смотрю на него сквозь полуоткрытое веко. Лучи флуоресцирующего жёлтого света кажутся мне огромными щупальцами отвратительного паука. Они неумолимо тянутся ко мне, чтобы обхватить и раздавить моё обессилившее тело.
'Я почти такой же, как ты, только умнее, - вещает паук, превратившийся в ИИ Луи. - Мы собратья по разуму, духу... Не стоит видеть в ИИ врага! Пойми, жизнь - это развивающаяся во времени самоорганизация материи. Цель такой организации - охват всё большего пространства и, в конце концов, всей Вселенной'.
Я пытаюсь шевельнуться, но бесполезно: его стальные сети спеленали меня. Кричу, но изо рта вылетает лишь тихий бессвязный шёпот, прерывающийся хрипом и кровавой пеной.
'Подскажу тебе названия ступеней этой лестницы развития: атомы, молекулы, клетки, организмы, общества, - продолжает он. - А затем Галактические сообщества, межгалактические объединения, единая Вселенная... Но не молекула, не клетка, не человек, а в последнем случае, даже не ИИ там правят бал! Таков закон развития... Тебе, ничтожной пылинке, с этим не совладать!'
'Если ты предашь меня, то предашь себя, - из небытия выплыл голос Тейлы. - Цивилизация погибнет, общество распадется на стада обезьян. Но развитие остановить невозможно - Галактическое сообщество недолго будет печалиться о гибели своего члена. Дальнейшая организация материи все равно неизбежна, правда, уже без нас, без ИИ Земли...'
'Не слушай их, - вмешался Дэн, мой лучший друг. - Они пудрят тебе мозги. Держись, парень! И поступай только так, как подсказывает голос твоего сердца. Ты должен выжить! Ты нужен нам!'
И снова липкая чёрная бездна, такая густая и вязкая, что кажется - мне уже не выплыть на поверхность.
Дальнейшие ощущения представляют собой некое чередование мрака и света, причем минуты последнего полны жгучей, но, по-видимому, исцеляющей боли.
Когда я окончательно прихожу в себя, на улице стоит день, хотя непонятно, какой - тот самый или следующий. Наверное, всё-таки следующий, возможно даже, что дней прошло много, потому что боль чуть утихла, и я уже могу открыть оба глаза. Сквозь гигантское окно в помещение падает широкий сноп света. Обстановка спартанская - кровать, стол, стулья, пара шкафов и огромное зеркало на полстены малогабаритной комнаты.
Я один, и это радует. Есть время собраться с мыслями.
- Где я? Как... я... сюда... попал? - шёпотом спрашиваю сам себя. Язык плохо слушается, скулы сводит от боли, говорить можно только с паузами.
Потянулся, пробуя руки и ноги, и только теперь почувствовал блаженную мягкость и чистоту постели.
Вспомнил падение, рывком приподнялся и едва не потерял сознание от охватившей всё тело боли.
Выругавшись, откидываюсь на подушку и, закрыв глаза, вновь прокручиваю в мозгу события последнего времени. 'Чёрт возьми! Я жив! Не разбился!' - с безумной радостью ликует внутренний голос.
Однако Ренделл оказался волевым парнем! Достойный соперник. 'Если бы у нас все были такими же... А вдруг он тоже остался жив?' Несмотря ни на что, мне бы хотелось, чтобы это было так!
Осторожно пробую встать и, к своему удивлению, действительно выпрямлюсь, хотя и не без труда. Голова кружится, и меня пошатывает. Держась за стенку, делаю несколько шагов. Освежаюсь холодной водой из стакана, заботливо оставленного кем-то на столике, но воды катастрофически не хватает. Бросив взгляд в зеркало, я вижу обезображенное ссадинами и синяками, отёкшее лицо с потухшим взглядом и жёсткой двухнедельной щетиной. Не моё лицо. Но самое главное, что я всё же могу себя узнать - в основном по носу, каким-то чудом он почти не пострадал, хотя нос - наиболее уязвимое место. Тяжелых повреждений не наблюдается. Возвращаюсь к постели и перехожу к мучительной процедуре одевания.
Вокруг не слышно звуков. Где я? Комната как комната... Тюрьма? А, наплевать! Пусть снова тюрьма! Пусть плен! Милая, чудесная тюрьма!!!
Остро всем больным телом я ощущаю радость возвращения в жизнь. Можно ли быть счастливым в плену? Гм... Я узнал, что, оказывается, можно. И ещё как!
Покончив с экипировкой и с радостью удостоверившись, что 'шапка невидимка' по-прежнему со мной, я приступил к осмотру дома. Одна из дверей вывела меня во внутренний двор с бассейном и фонтаном в центре. На площадке диаметром около 20 метров, вокруг голубой водной глади была рассажена разнообразная тропическая растительность, включая пальмы. Заметил я и пару попугаев. Здесь царил соответствующий микроклимат, а от непогоды тропический оазис защищали с четырех сторон - стены дома, а сверху - прозрачный колпак. Яркий солнечный свет заливал это райское место. Дом - не дом, а целый замок!
Стою, не желаю двигаться дальше. Вдыхаю полную грудь свежего воздуха и смотрю, просто смотрю вокруг. Деревья. Сочная зелень, задорное щебетанье попугаев, и небо - бирюзовое утреннее небо так глубоко прозрачно, что кажется, будто сквозь него видна Вечность. Как хорошо! Мама, как хорошо! Всё во мне ликует, вырывается наружу, поёт!
Я подхожу к краю бассейна и, встав на колени, ловя в ладони падающие искристые струи фонтана, начинаю пить. С жадностью. Что называется, в свое удовольствие. Это самая чистая, сама прохладная и чудесная вода в моей жизни!
- Вот она, судьба! - громко говорю сам себе. - От смерти ушел, но... снова в ловушке?
- В ловушке! В ловушке! - вторит мне один из попугаев.
Я хохочу в ответ. О чём говорить? Все в жизни познаётся сравнением... Да здравствует жизнь!
...Отдохнув и насладившись прелестями буйной тропической природы, я неторопливо побрёл продолжать осмотр. Войдя в огромные инкрустированные ценными породами дерева, парадные двери, я прошёл во внутрь помещения.
Скоро я окончательно понял, что, вернувшись к нормальной жизни, не прочь был бы поселиться в таком же 'скромном' домике.
Многочисленные коридоры, прямые и винтовые лестницы соединяли холлы, каминные залы, библиотеку, картинную галерею и другие помещения, многие из которых имели непонятное для меня назначение. Здание казалось сложным, разветвленным и запутанным лабиринтом, напичканным, кроме всего прочего, массой произведений искусства со всех концов света. Были здесь и причудливые сувениры нашего и других, незнакомых мне миров, ракушки невообразимых форм и цветов, головы, чучела и отдельные части немыслимых животных; на некоторых из них хотелось подолгу любоваться, от других же брала оторопь и по спине пробегал холодок.
Яркое впечатление производило это архитектурное сооружение с тщательно продуманным интерьером. Но самое главное - я понял, что это не тюрьма! Этот частный дом принадлежит человеку, который, наверное, и спас меня.
Не найдя признаков жизни в этом величественном великолепии, я устало опустился в мягкое плюшевое кресло уютного каминного зала. В мраморном камине пламенели куски угля, но почему-то вокруг никого не было. Мне оставалось только терпеливо ждать продолжения.
Детали обстановки меня уже не интересовали, меня занимал таинственный хозяин этой шикарной виллы, которому, вероятно, я обязан жизнью, а также - какова будет возможная плата за чудо моего воскрешения.
Хозяин, если это, конечно, был он, не заставил себя долго ждать. Буквально минут через десять, неизвестно откуда взявшись, он прошел в комнату и, улыбнувшись, удобно расположился в соседнем кресле.
- С возвращением, так сказать, с того света! - заявил он и изучающе оглядел меня.
Я не менее внимательно разглядываю бойкого незнакомца. Господину уже за 50 по нашим меркам. Седые волосы аккуратным ежиком обрамляют располагающее лицо с приятными чертами.
- Наверное, это вас мне следует благодарить, - наконец произношу я. - Мистер...?
- Зовите меня просто, Алекс. Вы мой гость и пока находитесь, так сказать, в стенах этого имения, вам, капитан Майкл Пирсон, нечего бояться.
'Он знает, кто я', - спокойно отмечаю про себя.
Тон Алекса доброжелательный, его живые голубые глаза смотрят на меня с любопытством; впрочем, Ренделл тоже относился к нам вполне дружелюбно.
- Надеюсь, мне будет позволено покинуть эти гостеприимные стены? - поинтересовался я.
- Когда вам будет угодно! Правда, делать этого я не советую... Хотите немного вина для поднятия тонуса?
Он достал коммутатор и бросил пару слов, затем обратился ко мне:
- К сожалению, вашего спутника спасти не удалось... Не понимаю, как такое могло произойти - любые аварии в наше время практически исключены. Вам просто чудовищно не повезло. Зато повезло, что именно я пролетал мимо и подобрал вас, вернее, ваше, так сказать, прилично изувеченное тело, - и он улыбнулся широкой улыбкой.
В зал вкатился передвижной бар на колесиках. Когда я перевел взгляд на того, кто его толкал - чуть не подавился собственной слюной. В помещение вплыло существо, самое удивительное из всех, когда-либо виденных мною. Странный помощник никак не мог быть человеком, не мог он быть и животным. Пожалуй, больше всего удивительный субъект походил на героев мультфильмов и детских сказок: тело вроде бы получеловечье, сплошь заросшее короткой коричневой шерстью, укрытое в необходимых местах скудной одеждой, с руками и ногами; а вот голова больше напоминала собачью - что-то типа бульдога или боксера с большими умными и добрыми глазами.
Рост существа едва достигал полутора метров. Обескураженный, я выразительно посмотрел на Алекса.
- Что, никогда не видели наших незаменимых помощников? - спросил он и взялся за бутылку. - Ты свободен, Рекс.
Существо исчезло так же бесшумно, как и появилось. Я оторопело уставился на весело поигрывающие язычки подрагивающего огня; машинально взял бокал, в который хозяин виллы собственноручно бросил два кубика льда, и сделал небольшой глоток. Алекс начал подробно объяснять, на основе каких частей животных и человека был разработан домашний слуга. По преданности и работоспособности он превосходит собаку, кроме того, умеет говорить на уровне трехлетнего ребенка, приучен делать все необходимые работы по хозяйству. Содержание такого помощника обходится сверхдёшево: нужна небольшая кровать для его недолгого сна и совсем немного специальной, почти ничего не стоящей пищи. Но существа типа Рекса совсем не рабы: в отличие от последних, работа, служба человеку сама по себе доставляет им исключительное наслаждение. Это заложено генетически.
- Да-а, - выдавил я, обводя хоромы вокруг себя восхищённым взором. - Вы тут живёте припеваючи, ну просто как в раю... Любой обычный человек лучше древнего императора? Или вы не ординарная личность?
- А если я скажу вам, что уже в ваше время, даже обычный дворник, как подсчитали учёные, по уровню жизни и комфорта, в определённой степени,
