– Не мешало бы вам шевелиться побыстрее.
– Эту Фрейзер мы вычислили правильно, только мне пока не удалось собрать доказательства.
– А чем, хотел бы я знать, занимаются при этом копы? – Стокс поднялся; казалось, его массивная фигура заполнила весь кабинет.
Партридж съежился на стуле. Не то чтобы он боялся этого здоровяка, но ставки в игре были слишком высоки, особенно для него. Если бы он нашел драгоценности…
Он прокашлялся:
– Копы опрашивают всех, кто бывал в особняке с первого дня работ. А трудность заключается вот в чем: к моменту совершения кражи почти все работы закончились, и мастера – почти все – разъехались кто куда.
– За исключением Лии Фрейзер.
– Ага. Но все равно это она. Она по уши в дерьме – в смысле финансов.
Стокс усмехнулся:
– «По уши в дерьме»? Ну знаете, Партридж… – Он уперся обеими руками в стол и наклонился к собеседнику. – Партридж, вы не очень-то мне нравитесь, и я не хочу тратить время на разговоры с вами. А вот чего я действительно хочу – так это заполучить того, кто украл драгоценности.
Партридж встал:
– Я понял и сделаю все, что требуется. Можете не сомневаться.
Он повернулся и зашагал к выходу из кабинета.
– И вот еще что, Партридж.
Тот обернулся:
– Да?
– Просто хочу, чтобы вы помнили… на тот случай, если не справитесь с этим делом: вы рискуете не только своей карьерой, но и собственной шкурой.
Пальцы плохо слушались Партриджа, когда он попытался стереть пот со лба.
– Я понял.
– Итак, я предполагаю, что вы предпочтете содрать шкуру с этой Фрейзер, а свою шкуру сохранить.
Глава 7
Летний день был сказочно прекрасен. Искрящиеся волны ласково накатывались на белый песок. Но Дэлтон, взгляду которого открывалась эта ослепительная картина, не замечал ее красоты.
Он отошел от застекленной двери, вернулся к дивану, уселся на него, вытянув ноги, и взял свою банку с пивом. Запрокинув голову, он допил то, что там еще оставалось, а затем метнул пустую банку в направлении корзины для бумаг. И промазал. Банка угодила в стену.
– Др-рянь, – протянул он.
Так и не найдя для себя удобной позы, он подтянул ноги, уперся босыми пятками в пол и с усилием выпрямился.
Он был пьян, отвратительно пьян. Голова трещала, и каждый мускул протестовал против такого надругательства. Однако рассудок его не помутился до такой степени, чтобы утратить способность соображать. И очень жаль.
Хотел бы он иметь возможность влезть к себе в череп, проникнуть в мозг и выкинуть всю мерзость, которая там угнездилась.
Он ненавидел собственного отца. До сих пор ему удавалось скрывать от самого себя неприглядную правду: он ненавидел отца, а отец ненавидел его, и даже теперь, находясь в могиле, продолжал портить ему жизнь и управлять ею.
– Откуда, черт побери, он узнал про банк спермы?
Дэлтон задавал себе этот вопрос уже, наверное, в сотый раз за две недели, прошедшие после похорон, но ответ был ему известен: у Паркера Монтгомери имелись друзья в разных сферах.
А ведь было время, когда Дэлтон думал, что его отец мог бы пройти по воде, как посуху. Паркер внушал ему такой же благоговейный трепет, как и своим избирателям. Он обладал властью и влиянием и знал, как ими пользоваться.
После того как мать Дэлтона умерла, подарив ему жизнь, Паркер один воспитывал сыновей: самого Дэлтона и его старшего брата Майкла. Братья были полной противоположностью друг другу. Майкл, появившийся на свет двумя годами раньше, серьезностью напоминал отца и твердо намеревался во всем идти по его стопам, избрав политическую стезю. Дэлтон серьезностью не отличался. Он был склонен к шалостям и наблюдателен и очень скоро обнаружил, что привлечь внимание отца он может лишь одним способом – причинив тому хлопоты.
Эта линия поведения однажды дорого ему обошлась. Вместе с братом они собрались испытать свой новый катер. Дэлтон сидел за штурвалом, когда наперерез им вылетел другой катер…
Горестный стон вырвался из груди Дэлтона.
Вплоть до сегодняшнего дня ему было невыносимо тяжко возвращаться мыслями к тем мгновениям, часам и дням, которые последовали за несчастным случаем – случаем, унесшим жизнь его брата. Слишком больно было вызывать в памяти и муки собственной совести, и те страшные слова, которых он наслушался тогда от отца.
