ним добровольно. Психопатка она была, вот что я скажу. И конечно же, не могла она работать на вампа без ведома Сугавы. Более того, я уверен, что тот знает куда больше, чем эта тряпка Эймс.
– Мне достаточно того, что она рассказала, – ответила я.
Старик откинулся в кресле, прикрыв глаза, а через пару секунд, впившись взглядом мне в лицо, произнес:
– Хорошо, скажу прямо: какую плату вы возьмете за то, чтобы избавить стаю от Сугавы? Отдельно отмечу, что его смерть может быть в ваших интересах, раз вы затеяли что-то против вампов.
– Моя затея против вампов так же выгодна и вам; не будет Грегори, не будет и нарушения правил стаи молодняком и слабыми.
– Будет, будет, пока есть Сугава.
Я задумалась, как бы сформулировать отказ, а тем временем волк продолжил:
– У меня есть деньги, пусть немного в вашем понимании, но деньги лишними не бывают. Я смогу отдать вам эту Эймс, она с радостью пойдет к вам в рабыни, лишь бы избежать наказания в стае.
Я уставилась на него круглыми глазами: а как же «мы не приемлем рабства»?
– Есть я, если вам нужен старый волк, – тут я с трудом удержала челюсть от падения. – Поймите, я готов на все, потому что Сугава не даст Тоду шанса проявить себя, он его свалит и скорей всего убьет, потому что рано или поздно Тод неминуемо станет сильнейшим в стае. – Подумав, он добавил: – В конце концов, и я, и Тод будем вашими должниками, вы всегда сможете рассчитывать на любую посильную помощь стаи, хоть явную, хоть тайную.
Последний аргумент, признаться, меня заинтересовал, хотя каких-то конкретных планов по использованию свободной стаи я себе пока не представляла.
– Ладно, – решилась я. – Поступим так: я сейчас разберусь с насущной проблемой, а уже потом, когда буду разбираться с Грегори, если всплывет его связь с Сугавой, то прижму и его. В общем, там видно будет. Я не отказываюсь и не соглашаюсь.
– Ну и то ладно. Можно узнать, что за насущная проблема?
Я оценивающе посмотрела на него и все же ответила:
– Вампы держат в плену четырех флерсов. Я хочу их вытащить.
– Флерсов? Это те букашки с крыльями? – удивился волк.
– Они не букашки! – сама не ожидала, что так эмоционально среагирую.
– Ну, вам виднее, – отозвался волк.
– Да, они глупые, потому что добрые… до идиотизма добрые, но это не повод относиться к ним как к насекомым, – пробурчала я.
– Спору нет. Да и конвенция их охраняет, – примирительно согласился волк.
– Охраняет.
– Ладно, – резюмировала я, – вы охраняйте эту сучку… Я откладывать свои дела в долгий ящик не собираюсь, думаю, несколько дней и мы определимся.
– Хорошо. Договорились.
Волк ушел, а я набрала Седрика.
– Ну, рассказывай, розочка, – довольно проурчал он вместо приветствия.
– Что тебе рассказывать? – удивилась я.
– Как ты запугала свободных волков. А то звонят: спасите, помогите, утихомирьте. Неужто вожак запачкал спереди свои штаны или ты по его наперснику ударила?
– Нет, я ударила охранника в рацио, погрузив его в иллюзию-воспоминание раннего детства.
– Раннего детства? – оживился Седрик, – он что, агукал и пузыри пускал?
– Ну, что-то подобное…
Раздался довольный смех, а он оказывается, сильно не любит свободных…
– И что тебе удалось с них взять? Что узнала?
– Есть адреса двух лёжек и двух бардаков, плюс свидетельские показания против Грегори: он убивал каждую неделю, и волчицы таскали ему жертв с улиц.
– Вот как?
– Да, а еще те две волчицы, что приходили ко мне, скорей всего, мертвы, а их трупы обглодали крысы.
– Оп-па, только войны между вампами и волками мне не хватало.
– Не думаю, что дойдет до объявления войны. Посмотрим, как оно пойдет.
– Да уж, заварила ты кашу, розочка.
– Ты это брось. Все заварилось задолго до меня, вернее, нагноилось; я же вскрываю нарыв, а это весьма грязная и неприятная работа.
– Медсестричка ты моя сердобольная.
– Что-то ты чересчур игривый сегодня, – пробурчала я.
– Люблю загребать жар чужими руками, – честно признался он.
– Ты ничего не забыл? Урчишь тут, как кот, – это я вспомнила, что мне нужно от него: доклад грязнули.
Он опять расхохотался.
– Не забыл. Тебе повезло – с первого раза мы попали в цель. Они в Южном Бронксе, грязнуля видела крылатого мальчика. Не хочу тебя расстраивать, но он э… овощ.
– Как овощ? – не поняла я.
– Ну, не реагирует ни на что, не разговаривает, разума нет, разум выышел погулять.
Я набрала в грудь воздуха и выдохнула, отгоняя мысли и эмоции.
– Не вижу смысла тянуть время. Хочу пойти завтра.
– Как скажешь, розочка, как скажешь. К какому часу волков прислать?
– К десяти утра.
– Хорошо. И… пушистенькая, не расслабляйся там, пулю выпустить любой дурак может, а от нее не увернешься.
– Угу, – согласилась я. Какой заботливый нашелся.
На этой жизнеутверждающей ноте мы и попрощались.
Кстати о пуле. Я вынула пистолет из кармана, не пригодился, хвала Свету. Но завтра работа для него, скорей всего, найдется.
Ночь я провела в апартаментах и утром, как всегда, ограбив кухню ресторана, убежала домой.
Несмотря на ранний час, Лиан уже был на ногах и с чем-то возился по хозяйству. Услышав, что я пришла, он прибежал, глянул и убежал обратно, зовя за собой. Я поймала себя на том, что такое ребяческое поведение меня уже ни капельки не раздражает. А на кухне меня ждал сюрприз – Лиан смог сбросить силу в воду, это было просто замечательно, я б не смогла наполнить ее больше. О чем я тут же сообщила ему, он радостно вспыхнул от моих похвал и, прижавшись, обнял меня.
– Я так соскучился…
– Мы ж вчера полдня провели вместе, – со смехом ответила я.
– Но были еще вечер и ночь. Я соскучился. Не закрывай связь так наглухо, мне хоть чуть-чуть надо слышать тебя, – прошептал он.
– С завтрашнего дня – закрываться не буду, – ответила я, – но сегодня мне предстоит куча разных дел, поэтому…
Он умоляюще посмотрел, но я была непреклонна. Сегодня я иду в логово вампов, и Лиану совсем не надо об этом знать.
– Завтра, – напомнила я, – завтра все будет хорошо.
Этого хватило – к Лиану вернулось его хорошее настроение, и он начал накрывать на стол. Завтракала я тем, что Лиан наполнил своей силой: печеньем и компотом, мне не хотелось ничего другого.
Я с ужасом поняла, насколько успела привыкнуть к его дармовой силе, насколько стала зависимой от Лиана. Теперь он – моя самая большая драгоценность, и тот же Седрик понял это раньше меня. Мне сделалось по-настоящему страшно и за себя, и за Лиана. А бывший флерс, не задумываясь ни о чем, лакал мед из блюдечка. У него есть я, это все, что ему надо знать, и все, что он ХОЧЕТ и МОЖЕТ знать. Все страхи и мысли об опасности – они не для него, они мои. Это моя плата за силу, плата того, кто взялся защищать.
