– В себя приходит?
– Нет. Постоянно бредит…
Испуганный женский шопот:
– Разговаривает с Вигором…
Ночь. Светит луна, яркая как солнце, но кругом совершенно темно. Кроме выпотрошенной могилы ничего не видно…
– Я хочу поговорить с Таурой, – ведьма спустила ноги в черную яму, бездонную тьму.
– Говори, – устало отозвался Вигор из бездны.
– Таура! Ты слышишь меня?
– Да, Мама…
Долгое молчание.
– Тебя нет, дочка…
– Да.
– Тебя уже давно нет, но я так хорошо все помню…
– Я знаю.
– Все в прошлом…
– Да.
– Мне так тяжело…
– Мне тоже…
– Тебя нет… Ты мертва, дочка…
Голоса усиливаются:
– Смотри, смотри!
– Она плачет!
– Рука шевельнулась!..
Голоса приближаются, наплывают…
– Ресницы дрожат!
– Дышит!
– Зови деда. Кажется она приходит в себя!
Ведьма вздрогнула и открыла глаза.
Сперва она увидела знакомый потолок, разлинованный плетением трещин. Потом кто-то склонился над ней, улыбаясь, и сказал:
– А мы уж думали…
Что о ней думали, ведьма не услышала – она вновь провалилась в беспамятство, но видения больше не мучали ее.
10
За окном искрился снег. Опушились инеем деревья и кусты. Деревенские избы словно бы надели заячьи шапки, теплые, мягкие, чистые. Розовое солнце лишь слегка приподнялось над горизонтом, хотя было уже за полдень…
По укатанной колее, выдыхая струи пара, тащила сани заиндевевшая костлявая лошадь, чем-то похожая на снежного дракона. Следом бежала ватага мальчишек. Вот двое догнали сани, вспрыгнули на запятки полозьев, проехали несколько метров, пока сердитый возница не согнал их, пригрозив кнутом…
– Зима… – задумчиво сказала ведьма. – Сколько я уже здесь?
– Три недели, – отозвался старик.
– Три недели, – словно эхо повторила она и покачала головой.
В избе было тепло. Сухо потрескивал огонь в печи, что-то скворчало на сковородке. Пахло ржаным хлебом.
– И что я делала?
– Ничего, лежала…
– Я разговаривала?
– Да, – старик кивнул. – Бредила.
Ведьма негромко прошептала:
– Я разговаривала с мертвецами…
– Три недели…
– Три недели…
Они помолчали.
– Я ничего не натворила?
– Нет, – сказал старик.
– Я могла.
– Наверное… Твой волк…
– Что? – она вздрогнула. Вспомнила Миру.
– Он ушел.
– Откуда ты знаешь?
– Сначала его часто видели неподалеку, кружил рядом с деревней, всюду оставлял следы. Каждую ночь выл. А сейчас, вот уже вторую неделю, его не слышно и не видно.
– Он никого не тронул?
– Нет.
– Он может вернуться. Мне нельзя здесь находиться.
– Не думаю, что он вернется. Но ты можешь поискать его в Волчьем лесу, это недалеко. Если захочешь.
– Нет, я не хочу… Но все равно, я должна идти.
– Еще слишком рано. Ты слаба. Тебе надо окрепнуть.
– Я стою на ногах, а, чтоб идти, этого достаточно.
– Ты ошибаешься, – улыбнулся старик. – Надо еще знать, куда идти. Зачем…
– Как тебя зовут? – спросила ведьма. – Мы знакомы три недели, а я даже не знаю твоего имени.
– Знакомы… – хмыкнул старик. – Мое имя – Вастис. Я самый старый дед в этой деревне, и поэтому мне до всего есть дело… А как зовут тебя?
Ведьма помедилила лишь секунду.
– Налури.
– Видимо, ты издалека. У нас таких имен не бывает.
Она промолчала.
– Есть хочешь? – спросил Вастис.
– Немного.
– Скоро придет хозяйка, внуки набегут, вот и поедим все вместе.
После обеда их вновь оставили одних.
– Они боятся меня? – спросила ведьма.
– Немного.
– А ты нет.
– Я видел вещи и пострашней, чем усталая больная старуха.
– Еще никто не называл меня так.
– Тебя называли как-то иначе?..
Ведьма посмотрела Вастису прямо в глаза:
– Послушай, старик, ты, наверное, старше меня…
– Да, самую малость.
– Может быть ты знаешь, почему всегда так получается: всю жизнь куда-то идешь, стремишься к чему- то, а в конце-концов находишь лишь смерть…
– Вот этого я не знаю…
Ведьма вздохнула:
– Этого никто не знает…
