перебрался в Истад. До сих пор Валландеру всерьез не доводилось иметь с ним дело. Однако до него доходили слухи, что Нюберг — большой мастер по осмотру мест преступления. А что вдобавок человек он весьма резкий и трудный в общении, Валландер выяснил сам.
— Думаю, тебе надо кое на что взглянуть, — сказал Нюберг.
Они прошли к небольшому навесу, натянутому на четырех колышках.
На пластике лежали искореженные куски металла.
— Бомба? — спросил Валландер.
— Нет, — ответил Нюберг. — Остатков взрывного устройства мы пока не нашли. Но это не менее любопытно. Перед тобой детали мощной радиостанции.
Валландер недоуменно посмотрел на него.
— Работала она и в режиме передачи, и в режиме приема, — продолжал Нюберг. — Тип или марку назвать не могу. Но радиостанция определенно не любительская. Странновато, что находилась она в заброшенном доме. Который к тому же взлетел на воздух.
Валландер кивнул:
— Ты прав. С этим не мешает разобраться.
Нюберг взял в руки другой кусок металла:
— Не менее любопытная штука. Смекаешь, что это?
Вроде как рукоять пистолета, подумал Валландер:
— Оружие.
Нюберг кивнул:
— Пистолет. Когда дом взлетел на воздух, пистолет был, по-видимому, заряжен. И его разнесло на куски, поскольку обойма рванула — от ударной волны или от огня. Кроме того, подозреваю, что модель необычная. Рукоять вытянутая, сам видишь. Стало быть, точно не «люгер» и не «беретта».
— Тогда что? — спросил Валландер.
— Пока сказать не могу. Но сообщу, как только выясню. — Нюберг набил трубку, закурил. — Что ты обо всем этом думаешь?
Валландер покачал головой.
— Я редко чувствовал себя так неуверенно, как сейчас, — откровенно признался он. — Не вижу никаких связей, знаю только, что ищу пропавшую женщину и все время натыкаюсь на очень странные вещи. Отрубленный палец, детали мощной радиостанции, чудные пистолеты. Может, из этих странностей и надо исходить? Может, весь мой полицейский опыт тут не подсказчик?
— Терпение, — сказал Нюберг. — Рано или поздно связи наверняка обнаружатся.
Нюберг вернулся к своей заковыристой головоломке. Валландер некоторое время бродил по пожарищу, пытаясь подвести какие-никакие итоги, но в конце концов сдался.
Сел в машину и позвонил в управление.
— Много сообщений? — спросил он у Эббы.
— Потоком идут, — ответила она. — Сведберг недавно заходил, говорит, есть кое-что интересное и правдоподобное. Больше я ничего не знаю.
Валландер дал ей телефон Методистской церкви и решил после разговора с пастором еще раз зайти в контору Окерблумов и тщательно осмотреть письменный стол Луизы. Его грызла совесть, что после беглого осмотра в понедельник руки до этого так и не дошли.
Он вернулся в Истад. До встречи с Туресоном времени оставалось довольно много, поэтому он припарковал автомобиль возле Рыночной площади и зашел в радиомагазин. Без особых раздумий подписал бумаги насчет рассрочки платежей за новую стереосистему. Потом отвез аппаратуру на Мариягатан и сразу же подключил. Заодно купил и компакт-диск. «Турандот» Пуччини. Поставил музыку, лег на диван и попытался думать о Байбе Лиепе. Но перед глазами все время стояло лицо Луизы Окерблум.
Проснулся он как от толчка, глянул на часы и чертыхнулся, сообразив, что десять минут назад ему нужно было быть в Методистской церкви.
Пастор Туресон ждал его в задней комнате — не то кладовой, не то конторе. На стенах коврики с библейскими изречениями. На подоконнике кофеварка.
— Извините за опоздание, — сказал Валландер.
— Ну что вы, я прекрасно понимаю, что у полицейских масса дел, — отозвался Туресон.
Валландер сел, достал из кармана блокнот. Туресон предложил кофе, но он поблагодарил и отказался.
— Я все пытаюсь представить себе, что за человек Луиза Окерблум, — начал он. — Все, что я до сих пор узнал, как будто бы говорит об одном и том же. Что Луиза Окерблум — человек насквозь гармоничный, цельный и по своей воле никогда бы не оставила мужа и детей.
— Такой мы все ее знаем, — сказал Туресон.
— И вместе с тем это вызывает у меня подозрения, — продолжал Валландер.
— Подозрения? — удивился Туресон.
— Я попросту не верю, что существуют столь безупречные и гармоничные люди, — пояснил Валландер. — У каждого есть темные пятнышки. Вопрос лишь в том, каковы они у Луизы Окерблум. Я, конечно, никак не предполагаю, что она пропала по своей воле, не выдержав бремени собственного счастья.
— Любой из наших прихожан даст вам такой же ответ, комиссар, — сказал Туресон.
Впоследствии Валландер так и не смог уяснить себе, что, собственно, произошло. Но что-то в словах пастора внезапно заставило его насторожиться. Туресон словно бы защищал этот образ Луизы Окерблум, хотя туманные общие рассуждения Валландера вовсе не ставили его под сомнение. Или он защищал что-то иное?
Валландер быстро сменил тему и задал вопрос, который прежде казался ему не столь важным:
— Расскажите мне о своей пастве. Почему люди вступают в Методистскую церковь?
— Наша вера и наше толкование Библии суть истинно правильные, — ответил пастор Туресон.
— Вот как?
— Я и моя паства убеждены в этом. Но иные конфессии, понятно, придерживаются другого мнения. Это естественно.
— Есть ли среди вашей паствы люди, которые не питают симпатии к Луизе Окерблум? — спросил Валландер и сразу почувствовал, что собеседник медлит с ответом.
— Не могу себе такого представить.
Вот опять, подумал Валландер. Опять в его ответе сквозит что-то уклончивое, скользкое.
— Почему я вам не верю? — спросил он.
— Напрасно не верите, — ответил Туресон. — Я знаю свою паству.
На Валландера вдруг навалилась огромная усталость. Он понял, что нужно задавать вопросы по- другому, иначе ему не припереть пастора к стенке. Стало быть, лобовая атака.
— Я знаю, у Луизы Окерблум есть враги среди паствы, — сказал он. — Как я это узнал, значения не имеет. Но мне хотелось бы услышать ваш комментарий.
Прежде чем ответить, Туресон долго смотрел на него.
— Враги — это слишком сильно сказано. Но вы правы, кое у кого из прихожан отношения с Луизой Окерблум не сложились. — Пастор встал, отошел к окну. — Я колебался, рассказать вам или нет. Еще вчера вечером хотел позвонить. Но так и не позвонил. Ведь мы надеемся, что Луиза Окерблум вернется и все естественным образом разъяснится. Но в то же время меня терзает растущая тревога. Не могу не признать… — Он помолчал. — К тому же у меня есть обязанности и перед другими прихожанами. Я не хочу выставлять людей в дурном свете, ведь это большая ответственность. Вдруг мои выводы окажутся на поверку совершенно несостоятельными?
— У нас с вами не официальный допрос, — сказал Валландер. — Все, что вы говорите, останется между нами. Я не веду протокола.
— Не знаю, как и сказать…
— Говорите как есть. Так проще всего.
— Два года назад у нас появился новый прихожанин, — начал пастор Туресон. — Машинист одного из
