интеллектом не дурны.
Так и жил он, незаметно
перекрикнув океан,
с бурями аплодисментов.
Бурю выдержал стакан.
* * *
Я не спрошу: 'За что?',
Но я спрошу: 'Зачем?',
когда мой Бог сочтет,
что время мне врачей
созвать вокруг себя
консилиумом силы,
что с жадностью собак
за мясо укусили.
Cпрошу: 'Какой же смысл
в дурных переживаньях,
застопоривших мысль,
замедливших жеванье?'
И мне откроет Бог,
не истину, а суть,
где я в бараний рог
хоть скручен, но не жуть
мной овладеет - нет!
а радость оттого,
что мною мир воспет,
звенящий тетивой
Амура, что не Бог,
а богочеловечек,
народы между ног
позором изувечил.
Бог оживил меня
до самой смерти дальней,
и не залил огня
в священном храме спальни.
* * *
К любой мне хочется прилипнуть
или прильнуть, или прилечь,
снять кружевную пелерину
с безумных бёдер, с гордых плеч.
Как грустно мне, что недоступно
мне ваших бёдер большинство,
что брать вас силою - подсудно,
что грех в вас видеть Божество.
Без ваших жизней междустрочных,
без ваших маленьких смертей
ни жизни мне, ни смерти. Точно
как вам - ни крови, ни детей.
* * *
Меня пизда волнует больше смерти,
наверно потому, что в ней и жизнь,
и смерть. Она мой облик метит
и миру кажет, крикнув, покажись!
И я послушно строчками являюсь,
а в них - она, властительница дум.
Нет, не в ногах, я между ног валяюсь
вымаливая крупный план их, zoom.
* * *
Хоть Бога правота неоспорима,
но как подчас печальна правота
разлуки с той, что прячется незримо,
до времени, пониже живота.
О, как она была прекрасна и влажна,
как жаждала меня, как восторгалась!
Её хозяйка восседала так важна,
в самовлюбленном ритме возгоралась.
Ты взгляд не отводила, ты светила
в ночи знакомства нашего луной,
которая приливом нас сводила
которая за губы нас схватила
и намертво их склеила слюной.
Но ты не пожелала продолженья,
лишь запах твой заночевал со мной.
Любовный пир я кончил пораженьем.
С победой, Пирр! Спи мирно под луной.
* * *
Сколько мужчин у тебя за спиной
слитно пристраивались и сновали,
снова тебя растравляя на вой,
тело в покое не оставляли?
Ты же лежала и видела сон,
глупый такой, но ужасно приятный,
я колыхался с тобой в унисон,
и от тебя свою счастье не прятал
там, у тебя за спиной. Глаз за глаз
взглядом держался, следя за подъёмом
нашим, вскарабкавшимся на оргазм.
Но оказалось виденье подъёбом.
* * *
Ты на мне прискакала к оргазму
и свалилась в объятья мои.
Подытожив последнюю спазму,
ты призналась мне в вечной любви.
Я тебя понимал - наслажденье
открывает нам вечности вид.
И коль мы ей пошли в услуженье,
стать с ней схожею страсть норовит.
* * *
Жизнь идет умирающе
от пизды до пизды.
И народ, суть марающий,
расставляет посты,
чтоб замолк утопающий.
Чтоб пока не почил,
жизнь прошла подобающе
незаметно почти.
* * *
Я с ней совокупился только раз,
но и его достаточно мне было,
чтобы влюбиться в вызванный экстаз,
которым нас обоих затопило.
Без преувеличений - это чудо,
что с нами неожиданно стряслось.
Я чувствовал, что я в тебе покуда,
привычный мир пускается в разнос.
Ты жадная, на мне, желанью угождая,
перемещалась медленно и вскользь,
я, своему оргазму мыслью угрожая,
отпугивал его, пока не полилось
твою взыванье к Богу, в благодарность
за полное забвение стыда,
пристыженного за его коварность,
исчезнувшего в спазмах без следа.
* * *
Она принадлежала мне, как миг,
который длился крохотную вечность.
Она ушла, как жизнь, и напрямик
мне показала вечности увечность.
Свершившейся мечтой ты, голая, была,
ты - всё, что я желал в тот миг необычайный.
Хоть миг исчез, я вне его пылал,
всю той же силой страсти изначальной.
Мы разомкнулись, чудеса познав,
мы разошлись, распались на частицы.
Но в каждой, что твоя, посеян мой состав,
и миг придет, и вновь он воспалится.
И ты объявишься, появишься извне
и обоймёшь меня своим пространством.
И миг, сродни той вечности во мне,
заставит к жизни отнестись пристрастно.
* * *
Я на участке круга, где любовь
уже прошла, ещё не возродилась.
Приду в кафе, где мы договорились
считать друг друга за большой улов.
О дне соитья мы не торговались
сегодня? - предлагаю. - По рукам.
Цена - любовь. Мы лишь по ней сверялись.
И прибыль поделили пополам.
Да, прибыло полку твоих любовников,
а мой гарем украсился тобой.
Но не надолго - полк твоих разбойников,
в моем гареме учинил разбой.
И ты теперь с каким-то быстро скачешь
по кругу, на участке торжества,
и я пишу о том, как много значишь
ты для меня, а я - для Божества.
* * *
Прожиточный минимум женщин
сумел для себя раздобыть.
Среди развороченных трещин
мне печь удалось растопить.
Всем телом я к ним прижимался,
и жаром я дрожь усмирял.
Надолго я к ним приживался
и время по счастью сверял.
Я еле держался на грани
