явно мельчающий под напором
жизни, сервирующей суп
с мясом и на меня с прибором
стол положившей опера
ционный (вот и пришла пора),
на коем ты наконец даёшь
выход своей материнской страсти
из тупика и горло дерешь,
жизнь исторгая из мокрой пасти.
* * *
Оргазм прошел по телу, как гроза,
и молнии конвульсий освещали
природу счастья. И твои глаза
моим глазам закрыться запрещали.
И влага наша затопляла лес
волос дремучих, в тропиках обоих.
Когда же рассвело, в глаза полез
растительный рисунок на обоях.
* * *
Закрыв глаза, ебу свою мечту,
пока в пизде кончаю близлежащей,
с которой я умышленно молчу
слова нейдут. Ты просишь их всю чаще,
ты думаешь, с тобой я нарочит,
поэт, в себе убивший дух Ростана.
Но я с мечтой своей красноречив,
и её восхищаюсь непрестанно.
Ты о мечте сказала, что она
не на Земле. - Неправда, их навалом.
Я ёб и не одну. Но ни одна
во мне своей мечты не узнавала.
Проститутке
Любимая! Столь многими, что ты
нас перестала различать по лицам,
ты на земле супружеской четы
привязана к столбу, как кобылица.
Ночами муж отвязывал тебя,
и на тебе, а не на старой кляче,
по саду райскому скакал, трубя
иерихонски, чтобы стены дачи
упали бы и раздавили быт,
который не любовь - ведь он до гроба
продлится. Вид подброшенных копыт
на каблуках высоких и утроба,
как на ладони, всякому видна,
кто, раздобыв монетные бумажки,
в обмен получит чудо не вина,
не хлеба, а святые вверх тормашки.
Одним движеньем обойдя хребет,
извергнутый завистливой моралью,
ей сырный шлю, цедя слова сквозь марлю,
из проститутки пламенный привет.
* * *
Я тогда не верил собственным глазам,
а лишь верил собственному хую.
Но тебе не помогал его бальзам,
а здоровье духа я ведь не страхую.
У тебя была прекрасная пизда,
с запахом настойчивым, но нежным.
И когда приоткрывались все уста,
брак мне не казался безутешным.
Как бывает сильный и прекрасный дух
всунут Богом в немощное тело,
так он втиснул чудо между толстых двух,
над которым твоё сердце холодело.
* * *
Хуй - пизда!
Хуй, хуй - пизда, пизда!
Хуй, хуй, хуй - пизда, пизда, пизда!
Любовь!
Сергей Халый
Родовое Окончание
Когда я пришел в офис Боба, я с первого взгляда увидел, что он гомосексуалист, чего он не только не скрывал (наверно, потому, что скрыть это было бы трудно), а даже афишировал. Он сразу объявил мне, что он гей. Я же признался, что я лишь обыкновенный мужчина. Несмотря на свою терпимость, я ёжусь, когда вижу двух волосатых и мускулистых мужчин, целующихся взасос. Что-то противоречит во мне этому явлению, будто это фальшивая нота, а у меня идеальный слух. Но я-то знаю, что у меня нет идеального слуха, и поэтому у меня не появляется желания это явление прекратить. Пусть себе целуются, коль им нравится, а я останусь с женщинами.
'Меньше конкуренции', - утешаю я себя от неприятного ощущения.
Мне ещё понятно, когда женственный юноша может привлечь, и влечение это происходит за счет его женственной части. Впрочем, не мне судить, поскольку я здесь мало что понимаю, и осознание этого вновь напомнило о себе, потому что, сказав об их женственной части, я тотчас словил себя на мысли, что ведь и член - чисто мужская часть - играет далеко не последнюю роль во влечении, которое все эти части к себе вызывают у мужчин. Короче, дебри непролазные.
Боб оказался прекрасным адвокатом и провернул мои дела скоро и ладно.
Однажды он предложил обсудить кое-какие бумаги во время ленча. В ресторане, где он заказал столик, его знали по имени все, от метрдотеля до мальчика, убирающего посуду. У меня мелькнула мысль, что люди вокруг, наверно, принимают меня за гомосексуалиста, видя в обществе Боба, облик которого откровенней всякой исповеди. Но на совести у меня было спокойно. Конечно, я в мыслях примерился, как бы это было, окажись мы с ним в постели, но мысль эта завяла на корню.
После обсуждения дел, речь зашла о личной жизни. Он с готовностью разоткровенничался и рассказал, как женщины ему всегда были чужды, что мужчин, предпочитающих женщин, он называет 'производителями', поведал он мне также о том, что до недавнего времени он был безудержно неразборчив в связях, а вот теперь он с помощью групповой терапии вышел из этого состояния и ведет высоконравственный образ жизни. Это прозвучало для меня смешно с точки зрения привычной интерпретации морали: как гомосексуализм, какого бы поведения он ни был, может считаться нравственным? Я поделился своим наблюдением с Бобом, и мы посмеялись над этим парадоксом.
Он сказал, что для избежания лишнего соблазна он сдаёт часть своего дома не мужчине, а женщине по имени Карен. Очень красивой, кстати, добавил он, многозначительно взглянув на меня.
К счастью, я либо не привлекал его, либо он, из-за своей новоиспечённой нравственности, держался по отношению ко мне нейтрально. И он предложил столкнуть меня со своей знакомой, если не лбами, то гениталиями.
Я живо отреагировал, сказав, что не прочь познакомиться с ещё одной красивой женщиной. Чтобы не откладывать знакомство в долгий ящик, он предложил после ленча заглянуть к нему, так так Карен должна была быть в тот день дома.
Жил он, как оказалось, в двух кварталах от ресторана.
Когда мы вошли в дом Боба, я увидел в её спальне, дверь которой оказалась открытой, черный лифчик средних размеров, брошенный на кровати. Карен дома не было. На столе в гостиной стояла ваза с роскошным букетом алых роз.
'Ого', - произнес я, глядя на их двусмысленные лепестки. Боб объяснил, что вокруг Карен, толкутся поклонники. 'Конкуренция, - усмехнулся я, слишком мало ещё на свете гомосексуалистов'.
- Для Вас это не конкуренция, - польстил мне Боб.
Мне, естественно, стало любопытно взглянуть на женщину, которая получает букеты роз. Не Бог весть что - получить розы. Но их свежесть, обилие, сочащийся запах сразу связали меня в воображении с той, кому они предназначались. С той, которая тоже имеет розу, которая сочится, которая источает. Моё женолюбство, жаждущее добраться до каждой смазливой женщины (причем понятие смазливости я применял не по отношению к лицу) вселяло в меня радостное чувство отмежевания от гомосексуализма, которым так жадно до прерывистости дышал Боб.
Я уже было собрался уходить, но входная дверь открылась и вошла высокая стройная женщина с простоватым, прохладным, не шибко ярким лицом. С прямыми рыжеватыми короткими волосами. Боб представил нас, и мы прошлись друг по другу быстрыми оценивающими взглядами. Она не произвела на меня впечатления красивой женщины, да и сердце не ёкнуло, что всегда случается, если видишь женщину своей мечты, или хотя бы ту, что вызывает резкое по силе желание.
- Так вот кто получает такие живописные цветы, - сказал я, пожимая её протянутую руку, с длинными пальцами и свежим маникюром.
Карен вяло улыбнулась, обнажив хорошие зубы, и сказала: 'Рада познакомиться'.
Её глубокий голос коснулся моего сердца.
Я не хотел специально затягивать свой уход, чтобы подольше с ней пообщаться - много чести, да и меня ждали дела, которые надо было в тот день закончить.
Теперь я мог позвонить ей по телефону и продолжить наше знакомство, коль возникнет нужда.
Я всегда держал в запасе минимум двух женщин, которые с готовностью раздвигали для меня ноги. Одной женщины мало, поскольку если что-то с ней случается, то ты оказываешься без пизды. Бросаешься в поиск, который ставит тебя в ущербное положение. Переговоры с незнакомкой относительно её тела нужно вести с позиции силы, а не с позиции голода, когда, во имя его удовлетворения, ты вынужден идти на
