Он почему-то говорил о женщинах. Странный, изящно-красивый образ одной из них пронизывал всех, и лица и голоса, и движения. Это была она, та самая, трагически-неудачный роман с которой потряс Павла много лет назад. Ее грубоватый, но такой любимый голос все время твердил:
- Мы должны расстаться Павел! Я так решила. Это будет лучше для нас и для тебя…
Лихорадка терзала его тело, мучительной болью, как тяжелыми риканскими кандалами сковывалась душа. Одно в этой химере словно накладывалось на другое. Все смешивалось, переворачивалось, прыгало и проносилось мимо как жизнь. Как многие бессмысленно проглоченные годы. А он, видя ее большое лицо, красивый рот, чувствовал, что он целует ее сейчас и это последний поцелуй, а дальше? Дальше смерть, ведь жить без нее он не сможет. Это невозможно! О, какая у нее красивая грудь, как сладко ласкать ее. Как сладко чувствовать ее объятия и обнимать ее. Как хочется слиться с ней. Почему? Из-за чего!
- Только если ты будешь сильным, ты сможешь справиться и изменить свою жизнь, - говорит Эвил. - Помни, тебя окружает буржуазное общество, а это путь капканов. И самый страшный из всех их - любовь, вернее то, что вы ей называете.
Павел слышит каждый удар своего сердца.
- Это конечно не любовь, это садомазохистская привязанность,- продолжает Эвил. - Но нужно уметь бороться и с этим зверем. Тем более что именно он выпивает большинство твоих сил.
- Знаешь, Павел, я решила, мы должны расстаться… Мне жаль.
- Тебе жаль? Я… люблю тебя! - он плачет, ощущая безбрежное море своего непонятного, томящего горя.
Время тикает на невидимых часах. Мгновение за мгновением оно отсчитывает что-то не имеющее сейчас, да и вообще, значения. Он среди прошлого, он в минувшем и оно тоже в нем. Но возможно его вообще нет, его не было и недолжно было быть. И в этот миг, когда трогательно и мучительно он чувствовал себя таким маленьким и слабым, почти ребенком, почти небытием… И в этот момент пустота его мира взрывалась вспышкой красок настоящих подлинных чувств силы. Его мышцы напрягались, и он говорил:
- Пусть убирается к черту! Женщин много и я свободный человек. Здесь некто не властен надо мной.
- Наш мир отличается от вашего, мы более гуманны, у нас никто не станет мучить тебя. Как к представителю низшего психического типа к тебе могут отнестись сурово и попытаться даже вернуть тебя обратно на Землю, но помни - ты сам хозяин своей судьбы.
- Где ваш курсовик, Калугин? Мы отправим вас обратно на Землю! Таким не место в университете, вы должны пополнить федеральную армию. Послужите, потом будете учиться.
Он мечется. Но, вот странная черта всех снов: в момент, когда рассудок уже покидает его, он вспоминает, что спит.
Железо с болью врезается в его руки и ноги. Боль и холод.
- Не бойся ничего, - говорит Эвил, которого Павел видит рядом с собой за партой, перед взором сурового, еще не седого, преподавателя. - Ты сам хозяин своей судьбы. Тебя, конечно, могут попытаться вернуть обратно в твой мир, но я научу тебя, что делать.
Павел внимательно, долгим недоверчивым взглядом, как при первой встрече, осенью 2001 года в городском парке, смотрит на странного светлого, сурового, с лицом молодого праведника человека. Но человека необычного и праведника необычного, странного свободного и раскованного, танцующего с большим синим зонтом на желтых листьях.
- Я твой друг. Знай это, и полагайся на меня. Я помогу тебе взять то, что должно принадлежать и тебе, и твоим собратьям по планете. Впрочем, уверен, ты сделаешь это сам. Но… Если кто-то из наших попытается помешать тебе, будь смел и честен. Скажи: 'Я свободный человек. Это мой выбор'. После этих слов тебе никто не станет препятствовать, потому, что у нас нет насилия, и мы уважаем больше всего свободу и разум человека.
Профессор хмурится. Мария смотрит суровым взглядом палача. Он напрягает мозг, силясь проснуться, но бытие не возвращается к нему. Он улыбается, потому, что вспоминает, что Эвил похитил всех заключенных из государственной тюрьмы. Куда они исчезли? Наверное, на острова, туда, где только и есть маленькая толика свободы на этой планете. В эту эпоху. Тюрьма совершенно пуста, в ней никого кроме него и охраны нет. Караулы усилены. Пятьдесят гвардейцев стерегут его мирный, он ухмыляется, сон. Вчера город был охвачен паникой: не сбивая замков, не прорубая стен, и не распиливая решеток, бежали все заключенные. Ужас! Старший Риканский отец проводит в молитвах целые дни. Остался один, самый страшный и самый опасный заключенный. Но почему он не бежал? Профессор в смятении, рядом стоит королевский прокурор, на его лице страх. Мария с оскалом тигра прячется в угол аудитории за старую штору. Исчезли все студенты. Больше некого мучить.
- Я свободный человек, - говорит Павел. - Я свободный человек, - повторяет Калугин. Он больше не плачет, хотя чувствует что его глазам холодно, он сам все решил и не отступит больше от права разума подчинять себе события. Красивое кареглазое лицо исчезает. Рассеивается прокурор. Пропадает страх. Ошеломленный профессор, поправляя съехавшие очки, разевает рот. И оттуда в порыве резких слов выпрыгивают белки. Взмахивая рыжими хвостами, они бегут к Павлу. Он берет их и чувствует, возможно, впервые в жизни чувствует радость того, что он не один в этом мире.
- Я всегда не один, - шепчет он.
Белки спрыгивают у него с рук на желтые листья. Они бегут к деревьям, таким красивым деревьям. Эвил Эви, необычайно спокойный, властный и добрый, идет с ним рядом.
- Ничего не нужно говорить, - объясняется он. - Смысл событий не всегда решается словами. Даже если ты молчишь, ты можешь значить для истории больше чем, если ты говоришь о многом. Научись все понимать, но разучись обо всем говорить.
Палач прикасается к Павлу горячим, раскаленным железом. Это наяву. Это по настоящему. Боль, жар, холодный пот. На него кричат. Он молчит.
- Медитация. Свобода, равенство, братство, - думает он.
Снова прикосновение раскаленного, огненно-красного железа. Жуткая боль. Вывернутые руки. Снова вопросы. Нужно ответить?
- Я вас ненавижу. Вы за все ответите! Вы заплатите за муки миллионов, за унижение свободы, за подавление мысли! Час расплаты…
Как больно. Запах горелого мяса. Дрожь. Сознание то покидает, то возвращается. Неужели у него не хватит сил?
- Эвил, я выдержу, - кричит Павел. - Не нужно облегчать мне страдания. Я хотел средневековой романтики, время узнать ей вкус пришло. Выдержу, - он сжимает зубы.
Эвил стоит рядом.
- Я выиграл войну, - говорит он.
- Я буду умным, - думает Павел. - Я буду сильным. Я уже умный и сильный, я стану еще более умным и еще более сильным. Я буду свободным. Я все понял.
- Странно, он ничего не сказал, - говорит канцлер.
- Скажет, - отвечает Первый прокурор.
- Нет. Этот будет молчать, - заключает палач, опуская раскаленный прут в кадку с водой. Потом, слушая шипение остывающего металла, добавляет сочувственно:
- Добрый парень.
Его глаза закрываются. Холодно.
- Тебе страшно? - слышит он голос Марии.
- Нет, уходи.
Часть 2. НА БОРТУ 'ИСТОРИИ'
Глава 1. Научный совет.
