отношений.
- Мое выступление отложено, - шепнул ему Эвил. - Ты готов высказаться?
- Может не… - засмущался он, но в мгновение, справившись с неожиданностью, твердо сказал:
- Я попробую.
И он попытался. Его слушали, и это было приятно, ведь он был еще почти ребенком истории. Он был младше их не просто биологически: ему было всего двадцать три года, а им каждому не меньше ста и это еще самым молодым. Его возраст как явление общественной жизни означал, быть может, отставание от них на тысячу лет!
- Полагаю, есть кое-что, что выпало из вашего внимания. Это половая мораль риканцев, ее средневековый монолит дал существенную трещину. Об этом свидетельствуют внешне незаметные, но довольно популярные трактаты Жукора. Один, из которых называется 'Гонение добродетели', а второй 'Порицание целомудрия'. Это очень острые произведения, в них высмеиваются не только пороки феодальной знати, но и безропотные тяготы жизни простых людей. Благодаря бедствиям империи, в числе которых на первом месте война, благодаря распаду традиционной церкви и брожениям все эти мысли заметно изменили представление о мире передовых сил планеты, - Павел чувствовал, как ошеломлены окружающие и как доволен Эвил.
Оглядывая всех, он видел, что его друг улыбается так, словно говоря: 'Вот-вот милые детки, хотели поймать волка, а попали в капкан'.
- Откуда вам известно все это? - не скрывая удивления, такого редкого в этом мире, спросил гуманоид сидевший недалеко от Павла.
- Я провел некоторое время в камере с этим человеком. Мне также довелось встретиться и с другим творцом борющейся риканской мысли, поэтом Барата. Его 'Ария свободных рыб', собрание стихов и рассказов, очень популярна.
Эвил открыл свой саквояж, вынул от туда несколько книг и передал их присутствующим. С большим интересом ученые стали изучать их. Это были те самые труды, которые только что упомянул Калугин.
После выступления Павла тема приобрела даже больше остроты, чем у нее было в начале. Звучали разные мнения, и вот пришло время сказать свое слово главному виновнику торжества.
- Многие меня считают хулиганом,- вспомнил слова Эвила Павел. - Но это не справедливо, просто я не люблю одряхлевших привычек и часто бросаю им вызов.
Было тихо. Не перешептывался ни кто.
- Наши споры важны и существенны, но, увы, не актуальны. Все, о чем мы говорим как о возможным, так или иначе, уже является действительным, - начал Эвил. - Мы полагаем, что буржуазная революция на планете еще не созрела. Согласен, я сам в этом убедился, возглавив и доведя до победы восстание северных провинций. Да, имперские войска были разбиты. Было развернуто крупное наступление. Были успешно подготовлены и проведены восстания в крупных городах. Но это, и мне жаль, не явилось буржуазной революцией. Да, ситуация еще не созрела. Но, - он сделал глубокую паузу, - нам удалось другое. Мы создали, без социальной революции в наиболее зрелых антифеодальных зонах, буржуазное государство.
При этих словах Павел понял, что Эвил превзошел всех, и аргументов контр никто уже не найдет.
- Виссинский архипелаг благодаря успешно проведенному его захвату, ограблению Риканского королевства, а также иной концентрации капитала, эмиграции на острова большого числа беглых крестьян и горожан, стихийному освобождению рабов стал родиной первого постфеодального сообщества. По сути, все это привело к провозглашению республики. Сейчас на островах строятся верфи, создаются мануфактуры, открываются торговые компании и банки. Всему этому немало способствует налаживание контактов с большим аграрно-ориентированным раннерабовладельческим государством на Южном материке. Такое взаимодействие в условиях сохранения риканской военной угрозы гарантирует взаимовыгодное сотрудничество и форсированное развитие этих стран. Мы не только спасли отсталый народ юга от истребления, но и прорвали цепь феодального мира. Вы можете не считать это буржуазной революцией! - Закончил он.
- Я немедленно сообщу обо всем Высшему совету развития и Совету истории, - радостно воскликнула Реку.
Ее взгляд и гордые, добрые глаза Павла встретились. Они поняли друг друга, почувствовали уважение, тепло и нежность. Какой-то живой, ведомый одной природе порыв объединил их в этот момент.
Совет был закончен. Эвил принимал уверенные и спокойные поздравления. С некоторыми, особенно близкими ему коллегами он обнимался. Его гордость, не ускользнула от Павла. Но он также увидел, насколько благодарен Эвил своим товарищам и как хорошо он к ним относится.
- Они все тут любят друг друга, - мелькнула в голове Калугина мысль. - Черт возьми, приятно быть вместе с этими людьми.
- Никто не верил в то, что он сможет это сделать, - услышал он нежный женский голос и заметил подошедшую к нему Реку.
Она ласково улыбалась и протягивала свою аккуратную белую руку.
- Кажется, так на Земле знакомятся? - спросила она. - Я Реку, занимаюсь искусством рабовладельческого общества. А ты, наверное, Павел? Я много слышала о тебе.
- Да, я Павел, - ответил Калугин, пожимая смелую руку красивой девушки.
Ему вдруг неожиданно захотелось узнать, сколько ей лет, но он почувствовал странную неловкость.
Она тоже пожала ему руку.
Глава 2. На борту 'Истории A143'.
Отдохнув после собрания, Павел и Эвил приступили к подготовке к полету. Собственно вся подготовка состояла из того, что они переоделись, выспались и поели. Калугин ел фасоль с ветчиной и белым хлебом, что ел Эви, невозможно было понять.
Во время трапезы Эвил довольно подробно объяснил Павлу, откуда берутся продукты. Дело в том, что все помещения станции и вообще любые цивилизованные места здесь были оборудованы специальными устройствами, которые, принимая сигнал на получение какой-либо вещи, генерировали ее. Для этого в их распоряжении имелось достаточное количество необходимых веществ. Вопрос с местом сосредоточения созданного объекта, также решался с помощью этих машин. Тут имел место, как выразился Эвил, бытовой молекулярный транспространственный инженеринг сфера которого не была безгранична. Его применение распространялось только на простейшие вещи, например нельзя было таким образом создать живую корову или флаер. Однако получить набор живых клеток в каком-либо продукте было делом простым. Совершенно невозможно было создать в бытовых условиях какой-либо сложный прибор, но вот сделать шкаф в стиле барокко было элементарно. Достаточно было, пользуясь персональным компьютером дать команду на генерацию вещи, как она мгновенно возникала в пространстве, там, где ты хотел ее видеть. Причем желание человека воспринималось, даже если оно не было облачено в слова, а носило эмоциональное значение. Иначе, если ты чувствовал, что под тобой сейчас должен был возникнуть мягкий диван и давал команду, порой даже не отдавая себе в этом отчета, как этот самый предмет мгновенно возникал там, где это было нужно.
Поглощенные этим разговором и миновав целый ряд лабораторий прогрессорской станции, друзья, наконец, вышли к месту своего назначения. Им предстояло далекое путешествие. И теперь нужно было, встретив какого-то приятеля Эви, сесть на корабль. Его не пришлось долго ждать. Едва только они оказались в порту станции, как нечто странное дало о себе знать.
- Старый проказник! - заревело тучное создание серого цвета, на вид мягкое и пушистое, а при сближении оказавшееся восьмиглазым чудовищем без каких бы то ни было признаков ног.
Оно было облачено в длинный просторный темно-серый халат, края которого волочились по полу.
Калугин был удивлен, такого странного жителя вселенной он еще не видел. Но, похоже, его друг был очень обрадован:
- Миллион световых лет! Где носило тебя, этакий ты кашалот, все эти годы?