Завернув в переулок, ведущий к Каса, он остановился и выключил зажигание. Колеса взвизгнули от резкого торможения. Мышцы Гейба напряглись – не хватало еще дорожного происшествия! Нет, бампер замер всего в двух дюймах от заднего колеса его мотоцикла. Что это с ней? Возможно, растерялась при виде возбужденной толпы человек в сто, собравшейся приветствовать новую владелицу дома. Там, где кончалась улица и синел океан, выстроилась пожарная команда и играл марш военный оркестр.
А может, Тесс испугалась, завидев на ступеньках крыльца саму Джамайку Картер, главу местной аристократии.
А вдруг это ее первая реакция на дом?
Тесс пулей выскочила из машины, забыв прикрыть дверь. Оркестр встретил ее мелодией «И вновь пришли счастливые деньки». Публика зашумела. Раздались аплодисменты. Женщина на ступеньках подошла к микрофону.
– Добро пожаловать, Тесс, дорогая. Добро пожаловать в дом вашей мечты. Пожалуйста, подойдите и скажите несколько слов своим новым соседям.
Тереза Дрисколл почти не слышала обращенных к ней слов. В ушах у нее стоял такой рев, будто бы мир вокруг с грохотом переворачивался с ног на голову. Она смотрела на дом, и к глазам ее подступали слезы. Тесс пошатнулась и чуть не упала на Гейба.
Она попыталась проглотить комок в горле, но будто окаменела. Ноги налились тяжестью, а спина от многочисленных дружеских похлопываний стала похожа на железные ворота. Кое-как поднявшись на ступеньки, ведущие во двор, Тесс привалилась в забору, чтобы сохранить равновесие.
Боже праведный, что это? Маленький фонтан с зеленой водой, слегка смачивающей желтые каменные башмаки Персефоны, зарос слоем вонючего ила. Но что такое фонтан по сравнению с домом! Каса-Кайо- Хуэсо являл собой полуразрушенное временем огромное и страшное чудовище. Все, начиная от растрескавшегося камня на шапке каменной ведьмы до облезшей зеленой краски на освещенной солнцем галерее, от разбитых стекол в окнах первого этажа до покосившихся ступенек крыльца, находилось в полном запустении.
Яркое флоридское солнце заливало светом дом и нещадно слепило ей глаза. И этот «Каса» должен стать ответом на мольбы Тесс, ее мечтой и козырной картой? Наверняка компания по недвижимости давно добивалась того, чтобы здание признали аварийным. Только теперь Тесс смекнула, почему так настаивал Гейб на том, чтобы дом было запрещено продавать в течение двадцати пяти лет. Тесс убедилась в одном – это не дом, а плохая карикатура на дом. Глупая, жестокая шутка.
Гейб неожиданно отделился от толпы репортеров. Уставившись в разбитые окна, он прокричал, стараясь быть услышанным:
– Тесс, вы в порядке? Простите, я не предупредил вас о маленьком торжестве, устроенном в вашу честь. Все так рады видеть вас!
Она повернулась, чтобы ответить, но язык почему-то не слушался ее. Гейб смутился.
– Мне следовало сказать вам о том, что дом нуждается в ремонте.
Обняв Тесс за плечи, он пробивался через ряды корреспондентов, чьи камеры щелкали без перерыва. Его губы коснулись уха Тесс.
– Только скажите пару слов этим милым людям. Они очень ждут. А потом я сделаю так, чтобы все разошлись.
Элегантная афроамериканка в соломенной шляпке предложила Тесс занять место на импровизированной трибуне. Гейб поздоровался с публикой и отступил. Едва держась на ногах, Тесс вздернула подбородок и шагнула к микрофону. Она вдруг поняла, что нуждается в поддержке Гейба.
Ее взгляд пробежал по рядам незнакомых лиц.
– Спасибо вам за теплый прием, – с трудом вымолвила Тесс. – Никакие слова не передадут того, что я сейчас чувствую. Я так волнуюсь! Но уверена, скоро я скажу что-нибудь стоящее. Спасибо всем вам.
Толпа загудела. Женщина-мэр дружески обняла Тесс. Гейб сделал широкий жест, приглашающий новую хозяйку войти в дом, но тут его окликнул кто-то из журналистов:
– Гейб! Подожди! Не уводи ее! У меня все бумаги готовы. Ты говорил, что хочешь запечатлеть подписание документов для «Трибюн».
Гейб прищурился, вглядываясь в толпу.
– А, это мой агент по недвижимости. Прошу, Тесс, еще одна улыбочка в камеру. Исторический момент подписания контракта!
Тесс медленно обвела глазами замершую в ожидании публику, задержала взгляд на лице Гейба Моралеса, покосилась на ручку и бумагу, протянутые незнакомцем. Правая рука застыла в воздухе. Гейб вопросительно поднял брови.
Она тяжело вздохнула. Голос дрожал и срывался.
– Я… простите. Я не могу. Извините. Но я… нет, не могу. – Метнув быстрый взгляд на Гейба, Тесс проскользнула в дверь.
Лопасти вентилятора лениво крутились над головой. Открытые ставни окон щедро пропускали жаркие солнечные лучи. Старинные часы в углу пробили три раза.
Гейб держал в руках два стакана воды со льдом. Проклятый, вдвойне проклятый дом! Он должен был предвидеть это и подготовить ее. Правда, рано или поздно Тесс все равно столкнулась бы с особняком лицом к лицу. Она была в ванной, мучаясь приступами тошноты.
Вне себя от злости, Гейб сидел на зачехленном диване. Стаканы стояли рядом на полу, так как журнальный столик был занят старыми журналами. Там, где бело-голубой, в восточном стиле, ковер не доставал до стен, блестели дощечки отполированного паркета красного дерева. Нанятая заранее служба уборки квартир сделала все, что было в ее силах, и придала дому видимость хотя бы благополучия. Оконные и дверные рамы, давным-давно принесенные с севшего на мель корабля, ничуть не стеснялись своего происхождения.
