этот человек.
Чабела перевела вопросительный взгляд на волшебников.
— Принц говорит правду, — бросил Аррас.
— Или думает, что говорит правду,— совершенно убитым голосом добавил Тотлант и покосился на ксальтотуна, вольно развалившегося в своем кресле. Менхотеп, маг высшего посвящения, состроил постную физиономию, но по глазам было видно: процедура опознания его развлекала.
— Райан? — приподняла бровь Чабела.— Твоё мнение?
— Тараск Эльсдорф врет,— непринужденно ответил маг из Танасула.— И я не могу проверить истинность слов месьоров Арраса и Тотланта, потому что они установили магическую защиту против заклятья Ключа. Я, конечно, могу ее разломать, но, боюсь, тогда стрясется очередной магический поединок, во время которого вновь кто-нибудь невинно пострадает.
— Так,— королева Побережья откинулась на спинку кресла, сведя тонкие брови почти в одну линию.— Любопытно. Меня всегда уверяли, что магия лгать не может. Значит, лгут либо Тотлант и Аррас, либо Райан из Танасула. Тараск, ты можешь сесть на свое место…
— Благодарю вас, — скривился в мерзкой ухмылочке Тараск.
Еще бы, ведь дело шло к его победе!
— Чаша магических весов,— громко заявила Чабела,— склонилась в пользу принца Тараска. Однако нельзя пренебрегать и мнением живых людей, а не бездушного волшебства. Король Конан Аквилонский сказал свое слово. Может ли он подтвердить его, присягнув на золотом солнце Митры?
— Чабела, ты же меня знаешь! Я слов на ветер не бросаю,— веско прогудел Конан.— И мне странно, что ошибся Тотлант. Могу ли я попросить почтенное собрание об одном одолжении? Зингарская королева кивнула, соглашаясь.
Киммериец встал, обвел взглядом пышных дворян, которые с горящими глазами наблюдали за Высоким Судом, и преспокойно сказал:
— Пусть каждый, кто когда-либо знал близко или просто встречался с принцем Ольтеном, поднимется и ответит: кто перед вами, настоящий наследник или самозванец?
Встало больше половины зала, в основном немедийцы. Даже Тараск с компанией.
— А теперь,— продолжал варвар,— те, кто не признает Ольтена принцем крови, могут снова сесть на место.
В зале пошуршало. Конан победоносно покосился на Чабелу. Обратно уселась лишь свита Тараска.
Большинство, не менее двух третей, остались стоять. Однако в большинстве своем стоящие оказались мятежниками, поднявшие Рокод.
— Конан, что ты этим доказал? — пожала плечами Чабела.— Вполне закономерно, что сторонники Ольтена признают его настоящим королем.
— Опротестовано! — явно подражая недавнему возгласу Даны, рявкнул Тараск, и подался вперед.— Король Конан Аквилонский явно пристрастен в своем мнении.
— На что ты намекаешь? — нахмурился варвар.
— Человек, открыто покровительствующий одной из сторон, не может входить в Совет Семи королей, и иметь в нем право голоса! — немедленно ответил Тараск.— Я не хочу сказать ничего плохого о решении вопроса о престолонаследии после смерти Нумедидеса, но мне кажется, что Конан Канах имел весьма призрачные права на корону. И с тех пор у Его величества осталась совершенно неприемлемая для короля привычка поддерживать всяких проходимцев просто из принципа.
Конан набрал побольше воздуха, явно собираясь ответить Тараску долгой и малоприличной отповедью.
Его опередила Чабела:
— Принц, немедленно извинитесь перед королем Аквилонии! — зингарка даже повысила голос.— Подобные намеки недопустимы! Если аквилонский народ и высшая знать признают Конана Канах своим королем, то не нам рассуждать о правоте этого решения.
— А коли немедийский народ и знать Немедии признают Тараска Эльсдорфа королем, то какое отношение к данному вопросу имеет Зингара? — лениво протянул ксальтотун, вмешиваясь в спор.— Ваше величество, государыня, примите же, наконец, решение! Если перед нами самозванец, то разговор окончен. Если перед нами подлинный принц Ольтен, то мы готовы продолжить переговоры.
Чабела замолчала и машинально вытерла губы кружевным платочком. При всей своей хитрости и изворотливости она явно терпела поражение.
Надо срочно искать решение, которое устроит обе стороны.
— Конан, Ариостро, Тарамис, Эрхард…— Чабела обратилась к каждому из королей по имени,— Коссус и Ясмела! И ты тоже, Оливерро! И ты, Альбиорикс! Немедленно подойдите ко мне!
— Раскомандовалась,— неслышно шепнул себе под нос Конан.— Нет монстра страшнее женщины, захватившей власть.
— Я знаю такого монстра,— прошипела в ответ сидевшая рядом Тарамис.— Это варвар у власти.
— Спасибо,— усмехнулся киммериец.— Ты всегда меня любила.
Семь королей, принцев и правителей, представлявших королевства Заката и офирская графиня Клелия Кассиана собрались в тесную кучку возле трона Чабелы. О чем переговаривался Высокий суд, в зале невозможно было разобрать. Доносились лишь отдельные реплики:
— Я вам точно говорю — он настоящий!
— Но признав его самозванцем…
— Тогда война.
— Нам война не нужна. Из Немедии огонь перехлестнет через рубежи…
— Почему волшебники разделились во мнениях?
— Тарамис, не пихайся локтем!
— А, по-моему, прав Альбиорикс…
— Так что же нам делать?
— Ты заварила — ты и расхлебывай…
Чабела отправила королей и королев на свои места, встала, сжала в правой руке Скипетр Морских Королей и внятно провозгласила:
— Суд Королей Заката, призванный решить дело о наследовании Трона Дракона, в настоящее время не выносит никакого решения о человеке, называющем себя Ольтеном Эльсдорфом или в действительности таковым являющимся. До принятия окончательного решения суд рассматривает названного человека подлинным принцем Ольтеном, строжайше приказывает принцу Тараску вступить в переговоры с дворянами, поднявшими Рокод, и прийти к взаимоудовлеторяющему решению о перемирии на время, пока суд Семи королей не найдет должного способа доказать или опровергнуть претензии Ольтена на корону.
Рейенир едва не нарушил затверженное с детства правило: даже в случае очень большого удивления гулю не следует раскрывать рот, дабы не напугать сторонних людей видом клыков. Осторожная Чабела сделала ход. Она доселе сомневалась. Следуя логике ее рассуждений, на краткое время возможного самозванца (а, возможно, и настоящего принца) надо считать Ольтеном. Так сказать, наименовали куропатку рыбой. Если будут собраны доказательства истинной принадлежности Ольтена к роду Эльсдорфов, то дело решится само собой, а если наоборот… Что ж, тогда Тараск получит права истинного короля.
— Нас не устраивает подобное решение! — немедленно взвился Тараск, и его тотчас поддержал ксальтотун:
— Ваше величество, сей вердикт противоречит любому законодательству, будь оно немедийское, зингарское или даже киммерийское!
«Эллар, где ты? — тоскливо воззвал в пустоту Рейе.— Они сейчас непременно перессорятся между собой, и добьются только одного — войны!»
Ксальтотун поднялся и тяжеловесно оперся ладонями о столешницу:
— Смею напомнить Чабеле Зингарской, что невозможно быть немножко беременной и чуточку мертвой. Или — или! Мы не имеем права бросаться королевским званием, давая его во временное пользование! Государыня, вы всегда стояли за закон и соблюдение традиций! Если уж на то пошло, давайте возьмем с улицы любого нищего, наименуем его немедийским принцем на седмицу-полторы, а потом
