Кристи пожалела, что спросила.
— Врач сказал, есть опасность, что процесс не остановился. Он убеждал меня посидеть дома годик- другой.
— Почему же ты вернулся?
— Я хотел посмотреть на эти места прежде, чем выпадет снег.
— Но…
— По крайней мере, — перебил ее Кейн, — до сих пор у меня не было проблем.
— Когда мы бежали от охраны Хаттона, ты тяжело дышал.
— Ты тоже.
— Мне не приходилось бывать на такой высоте с тех пор, как я уехала из родного города.
— Значит, ты девушка с запада?
— Почему ты так решил?
— На востоке не бывает таких высоких гор.
Кристи призналась:
— Да, я родилась в гористой местности.
— В Вайоминге?
— Да.
— Значит, ты все-таки не городская барышня. Слава Богу.
Удовлетворение, с которым он это сказал, не понравилось Кристи.
— Я родилась в Вайоминге, но выбрала Манхэттен. Так что я, можно сказать, на все сто процентов городская.
— Ерунда.
— Нет, не ерунда.
Кейн рассмеялся.
— Тебя, наверно, в Нью-Йорке ждет твой парень? — неожиданно спросил он через минуту.
Кристи замялась, и Кейн решил, что это утвердительный ответ.
— Городской? — продолжал расспрашивать он.
— Даже, пожалуй, слишком. Банкир международного класса. Манхэттен, Лондон, Токио, Лос-Анджелес, Бонн…
— Похоже, он большие времени проводит в самолетах, чем с тобой.
— В общем-то да.
— Современная связь, — подытожил Кейн.
— Пожалуй.
Кристи зевнула. Тепло действовало на нее усыпляюще.
Кейн снова нырнул. Потом они с Кристи еще какое-то время посидели молча, наслаждаясь горячей водой.
Кристи чувствовала, что из нее действительно выходят все «болячки», даже те, о которых она не подозревала. Горячий источник был лучше любой сауны: отсутствовал запах хлорки — в саунах воду обычно хлорируют для дезинфекции.
Кристи легла на скамейку, прислушиваясь к мирному журчанию ручья и редким ночным звукам. Высоко над ней темное, словно из черного дерева, небо было сплошь усыпано огромными бриллиантами звезд. Шелестели, словно делясь с ветром какими-то древними тайнами, верхушки вековых елей.
Никогда она еще не чувствовала себя так хорошо. Никогда. Джо-Джо, Питер Хаттон, весь мир с его проблемами и суетой казался далеким, за тысячу миль от нее…
А Кейн был рядом, очень близко. И как ни странно, это вовсе не беспокоило Кристи. Его воинственность, как у Моки, была лишь маской.
Вряд ли человек, одержимый столь страстной любовью к искусству, может быть по-настоящему агрессивен. Кристи вспомнила, как он говорил о «Разбойниках прерий». Чувствовалось неподдельное восхищение прекрасным. Как странно, но в ту минуту он напомнил ей Ховарда Кесслера, ее учителя, понимавшего лучше кого бы то ни было связь между внутренним миром человека и вещами, которые его окружают.
Вот и Кейн до удивления тонко чувствовал эту связь. Произведение искусства — это выражение сокровенных движений души его создателя. В этом и есть главная ценность искусства, и ее нельзя измерить в долларах.
«Все очень просто, Кристи. Произведения искусства — не что иное, как резервуары человеческих эмоций и памяти. В конце концов, что такое стоимость картины или книги, выраженная в деньгах? Она способна поразить лишь человека, у которого полностью отсутствует воображение. Людям с деньгами и без воображения ничего не остается, как следовать моде. Люди же без денег, но с воображением — сами себе законодатели моды».
Слова Ховарда звучали в ушах Кристи так отчетливо, словно он был рядом. Да, они были похожи, Кейн и Ховард, такие разные на первый взгляд. Взять хотя бы Джо-Джо. И того, и другого красота Джо оставила равнодушными.
По крайней мере Кейн так говорил.
Высоко в ночном небе двигался огонек. «Самолет», — лениво подумала Кристи и вдруг вспомнила о Нике. Вся его жизнь проходит в самолете. Ведь что такое Ник? Типичный деловой человек, деловой до мозга костей. Никогда не выказывает ни страсти, ни радости, ни огорчения, ни боли, ни страха — ничего. Главное в его жизни — лист доходов и расходов в конце каждого месяца.
Лишь теперь, среди бескрайних просторов Запада, в стране своего детства, Кристи поняла, как на самом деле чужд ей Ник. Ее связь с Ником лишь случайная встреча со случайным мужчиной. Просто ошибка.
От тепла, разлившегося по телу, от созерцания звездного неба мысли Кристи начали путаться, и постепенно не осталось ни одной — только чувство полного расслабления.
— Расслабляешься? — лениво спросил ее Кейн.
— Ага, — зевнула она. — Уже расслабилась. Полностью.
Снова молчание.
— Так что же ты все-таки делала в доме Хаттона?
Голос Кейна был таким будничным, что в первый момент Кристи даже не поняла вопроса. Затем она почувствовала неприятный укол, как будто он ее обманул.
— Значит, вот зачем ты меня расслаблял? Чтобы пытать по второму кругу?!
— Послушай, Рыженькая…
— Меня зовут Кристи, — перебила она его жестко, — И какого черта тебе нужно знать, что я там делала?
— А вдруг ты знаешь что-нибудь, что поможет мне выяснить связь между Тайными Сестрами, Джонни Десять Шляп и той сукой, что пыталась меня убить.
Кристи не поверила своим ушам.
— Что? — резко переспросила она.
— Что слышала.
— Ты имеешь в виду Джо?
— Ее, родную.
— Нет! Никогда! Она не могла!
— Да? Ты так хорошо ее знаешь?
Ей нечего было ответить ему. Она просто смотрела на этого сильного и очень умного хищника, которому удалось так легко сбить ее с толку. Глаза Кейна были холодны, и от его взгляда Кристи стало не по себе.
— Шериф Деннер считает, что это несчастный случай, — произнесла она, словно оправдываясь.
— Твой шериф Деннер — дерьмо.
— А остальные жители города? — продолжала настаивать Кристи. — Что думают они?
— Они тоже думают, что я попал под пулю случайно.
— Ты считаешь, что тут замешана Джо?
— Да.
