– Ну, если о сокровенном… В какой позе ты предпочитаешь?
Полина вздрогнула от неожиданности, но быстро пришла в себя. Кривая усмешка. Тонкая струйка дыма – как выстрел высоко в потолок.
– У камина, в кресле, завернувшись в плед.
– Он – ненормальный?
– Все гении – ненормальные.
– Так он еще и гений, ну что ж, поздравляю! Нашла то, что искала?
– Не совсем. Иногда мне кажется, что я написала бы лучше. Только это – ТАЙНА. Обещай, что никому не скажешь!
Руслан удивленно откинул непослушную челку с глаз и впервые посмотрел на Полину не сквозь плохо расчесанное забрало, а открыто.
– Расслабься! Я говорю о Берроузе и «Голом завтраке», – победно усмехнулась она. – По крайней мере, убивать я уже научилась.[51] Видишь ли, я вдруг поняла, что соревноваться с Ремарком глупо. Его времена via dolorosa,[52] «когда самое обыденное и обыкновенное счастье казалось самым несбыточным и невероятным», и его трогательная ранимость уже безнадежно устарели. Люди ведут скучную жизнь и потому сами создают себе войны. Время – другое, мы – другие, значит, и писать нужно по-другому. Жестче.
Руслан только сплюнул в пепельницу и встал, собираясь уходить.
– Подожди, – остановила его Полина. – Ты же сам просил о сокровенном! Но я – писатель именно потому, что мне тяжело говорить вслух. Да, и секс я могу обсудить с кем угодно на твоей вечеринке в пятницу, когда с небес будет падать белый пепел. Секс – всего лишь валюта: ты платишь, тебе платят, та же инфляция с течением времени. Хотя, если ты имеешь в виду вложения и инвестиции, то – да, деньги и секс воруют так же, как и слова, и ноты. Все мы – плагиаторы и воры.
– Обобщать не нужно! – резко оборвал ее Руслан.
– Хочешь, сочиню тебе королеву? – иронично прищурилась Полина. – Будет финансировать твои музыкальные проекты, а ты вернешься на сцену. Могу привести ее прямо сюда, в «Джаз кафе». Тебе еще и двадцати пяти нет, все впереди.
– Если следовать твоей философии, то все королевы – одинаковы, – вздохнул Руслан, рассматривая свои руки. – Они делают маникюр, чтобы скрыть грязь под ногтями. Зачем мне это?
– А ты стал циником, я тебя другим придумала, – разочарованно, но и восхищенно взглянула на него Полина. Странное это чувство, когда герои твоего же романа выходят из-под контроля.
– Придумала? То есть хочешь сказать, что я так хреново живу, благодаря тебе, что ли?!
Полине показалось, что еще немного и он разобьет пепельницу о ее голову, потому стоило помириться хотя бы на время. Ведь ей так нужно узнать…
– Руслан, не злись на меня. Это я вас сочинила и хотела, чтобы все ваши мечты исполнялись, понимаешь? Теперь ты должен…Нет! Просто обязан мне рассказать, что было дальше.
– Спрашивай, – глубоко, но уже равнодушно, затянулся сигаретой Руслан.
– Сергей не вернулся в Москву? – задала первый вопрос Полина.
– Нет, он торгует компьютерной техникой и видео аппаратурой у нас на Волге. Он стал блестящим техническим специалистом, пока проводил свои сомнительные эксперименты на людях. По-своему счастлив, женился, ездит по субботам с друзьями на рыбалку.
– Жаль. Я всегда возвращалась. Виноваты цифры, бегущие назад. А Сергей, похоже, научился проигрывать… А Игорь? Как он? По правде говоря, он родился случайно, нужно же было как-то доставить вас с Наташей в Москву. Но как все незапланированные дети стал самым любимым.
– Тоже мне мамочка нашлась! Уехал в Лондон твой Игорь. Всем, у кого горят глаза, не сидится на одном месте. Провинциалы едут в Москву, москвичи в Лондон, Париж, Нью-Йорк, Токио. Он быстро нашел нам замену… А ты все-таки сука! Не хочешь спросить, что ты сделала с моей любимой? Ведь это Наташа спасла тебе жизнь тогда на мосту, помнишь?
– И что?
– Передозировка ЛСД. ПОСЛЕ мечты не выживает никто. Таким, как Наташа, необходимо любить то, что еще не сбылось, лиши их этого – и все кончится. Я не хотел славы, не хотел ехать в столицу, но ты сделала нас хедлайнерами. И понеслось: первые строчки хит-парада, успех, сцена, турне по всей России, Красные дорожки, наркотики сначала для того, чтобы писать тексты и музыку, потом вообще не знаю зачем. С тех пор, как она ушла, я понял: вся музыка на Земле состоит из семи нот, все их вариации давно сыграны и проиграны, ничего нового создать уже невозможно. Я словно оглох и онемел, ничего не пишется. Вот, играю джаз, блюз, рок-н-ролл в ресторане… И продаю то, что ты просишь сейчас. Знаешь, мне бы очень хотелось, чтобы ты, лизнув, как она, сахарку, навсегда ушла в свой Белый Город. Навсегда, слышишь? Чтобы тебя вообще не было! Чтобы ты не вернулась! Ненавижу тебя!
– Мы – всего лишь бумажные человечки. Он вырезал нас умелой рукой и забыл на столе у открытого окна. Он не сказал зачем. Дует ветер, и мы падаем на пол…
– Заткнись, здесь тебе не исповедальня! Лижи свой белый сахар и молчи! Это Сергей, а не Наташа должен был уйти навсегда, ты ведь из-за него с моста прыгала, не так ли? А мы с ней могли бы любить друг друга всю жизнь в нашем маленьком городке на Волге, и у нас были бы дети! Ни к черту мне не сдалась твоя слава!
– Но Руслан… Я не пишу будни «маленьких людей», не люблю Гоголя, напротив, мне ближе Шекспир с его вечными страстями и «быть или не быть».
– Хорошо, пусть так, но ты могла бы оставить ее живой – ДЛЯ МЕНЯ.
– Не могла. Наташа бы повзрослела и стала мной. Зачем мне две одинаковые героини в романе?
