– По волосам да бороде так вроде нет. Вон как оброс, будто снежный человек. А вообще-то кто знает? Может, бегаешь давно, поймать не могут… Участковый два раза уж наведывался, ждет, когда в себя придешь.
Конечно, по правилам медики обязаны сообщать в милицию, если пациент попадает с улицы, в бессознательном состоянии и еще без документов – так называемый криминал.
– Я что, без памяти был?
– Голодный обморок, сказали, истощение.
– Когда привезли?
– Вчера под вечер. Хотели в районную отправить, да вертолета не дали.
– А сейчас что?
– Да и сейчас вечер, вот ужин принесли, а жевать-то нечем…
– Нет, месяц какой?
– Май месяц, семнадцатое число.
Ослышаться я не мог, да и дикция у старичка была хорошая. То есть, получалось, с момента, как я вошел в подземелья Урала, минуло полгода.
– Поди, со счету сбился? – что-то заподозрил он, однако ответить я не успел.
Скрипнула дверь, и в палату вошла грузная, судя по шумному дыханию, женщина.
– Очнулся? Молодец! А ты что говорил, Григорьич?
– Ничего, ожил, – отчего-то залебезил старичок. – А так – доходной! Ты бы, Зоенька, ему еды какой принесла, скоро запросит.
– Какой ему еды? – возмутилась сестра, снимая капельницу. – Вон уж целую бутылку выпил, хватит пока. Как самочувствие?
– Руки и ноги затекли, – соврал я. – Вы меня развяжите.
– Развязать? – как-то неуверенно хохотнула она. – Не успел очнуться, уже развяжите. Полежи пока так.
Я сразу же представил, как она выглядит – полная, щекастая, румяная и жизнерадостная, точь-в-точь как та, что выписала нам с дедом справки о смерти.
Тут неожиданно на помощь пришел старичок:
– Чего уж связанным держать-то? Куда он уйдет? В чем душа держится…
– Ладно, Григорьич, под твою ответственность.
– Хоть бульончику-то принеси! Ему сейчас как раз будет жиденькое…
Ноги и руки распутали, но свободнее себя я не почувствовал, казалось, суставы скрипят, а движения, как у паука. Приподнялся на руках, переполз на спине и лег повыше.
– Повязку с глаз не снимай! – уходя, предупредила сестра. – Утром приедет доктор, решит, что делать. Давно у тебя светобоязнь?
– Не помню…
– А кто глаза тряпкой завязал? Геологи?
– Какие геологи?
– Которые привезли?
– Не знаю, я спал…
Она измерила мне давление, температуру, принесла жиденький бульон с тремя сухариками и компот.
– Больше пока нельзя. Приедет доктор – назначит питание.
Мне надо было бы придумать какую-то легенду, кто я, как и зачем очутился в горах, что со мной случилось, но все мысли автоматически притягивались ко времени: где я был эти полгода? В древних соляных копях или на поверхности, когда вывели оттуда? Если в больницу привезли вчера вечером, не мог же я столько пролежать без памяти! Да и где?
В общем, сочинять легенду было некогда, и участковый застал врасплох, когда явился в палату вскоре после ухода сестры – успела сообщить, что пришел в себя!
– Ну, говорить-то можешь? – Голос у него был сипловатый, простуженный, речь с явной ментовской развязаностью.
– Может! – за меня ответил старичок. – Сразу заговорил, а теперь молчит сидит…
– Давай по порядку: кто такой, откуда, что стряслось?
Я назвал все, от имени до места рождения и прописки, знал, что участковому потребуется для проверки личности по адресному бюро. Умолчал лишь о том, кем работаю, дабы не привлекать к себе повышенного внимания и не вызывать дополнительные вопросы, сказал, что студент Томского университета.
– А не поздновато за учебу взялся? – небрежно усомнился он. – Тридцать три года…
– Учиться никогда не поздно, – отпарировал я.
– Да, но Христа в этом возрасте уже распяли, – блеснул знаниями участковый, чем слегка насторожил.
– Это Христа, а я простой смертный…
– Ладно, проверим. Как в тайге-то оказался?
Выяснить у старичка название поселка и в каком он районе, я не успел и не имел даже представления, по какую сторону хребта нахожусь, в Европе или Азии. А надо было назвать не только причину, по которой приехал сюда, а еще отправную точку, чтоб сориентироваться по времени.
Участковый называл леса тайгой, значит, скорее всего это Сибирь, точнее, восточная сторона Урала, возможно, Тюменская область. А если я попал в Свердловскую?..
– Не помню, – сказал на всякий случай.
– Как не помнишь? Пьяный был, что ли?
– Да нет… Вспомнить не могу.
– Интересно. – Сапоги у него заскрипели. – И когда начались провалы в памяти?
– Я недавно очнулся, еще плохо соображаю…
– Где документы? Паспорт?
Все вещи остались на заимке, но выдавать ее нельзя было ни в коем случае.
– Сгорели вместе с одеждой, – сочинил я на ходу. – Развесил сушить у костра и уснул…
– Уснул!.. А знаешь, что теперь для восстановления паспорта тебя надо отправлять в спецприемник? На месяц!
Об этом я знал отлично, и знал еще то, что истощенного и слепого туда не примут, в любом случае отправят в обыкновенную городскую больницу, а значит, все запросы и установление личности сделают (обязаны!), пока я лежу здесь. И выдадут справку.
– Я и так много пропустил… – залепетал я. – Конец учебного года, сессия…
– Будет тебе сессия на нарах! Если ты не можешь вспомнить, как в тайгу попал, – какие экзамены?
– Ну чего ты пристал-то к парню? – вступился старичок. – Знаю я ихнего брата. Конечно, надрались в компании, вот и попал…
– Ты, Григорьич, помолчи пока, – попросил участковый. – Он должен сам вспомнить.
– Да где он вспомнит? Вон ко мне каждое лето едут из Перми и студенты, и ученые, – затараторил дедок, наверняка подсказывая мне. – День сидят на Колве, вино хлещут, медовуху да песни поют, а ночью на гору залезут и летающие тарелки смотрят. Трезвые – так ничего не видят, а как напьются!.. И было, терялись!
Итак, я находился в Пермской области, где-то на севере, поскольку река Колва там, и сейчас есть от чего плясать!
– Заблудился в лесу, – проговорил я. – Ночью отошел от костра и дальше не помню…
Видимо, участковому не очень-то хотелось вдаваться в подробности, и версия моего соседа по палате для него была убедительной, по крайней мере пьянкой он мог объяснить, почему я оказался в тайге. И мне она понравилась (причем так, что я потом с легкой руки старика действие романа перенес на Чердынь, Колву и Вишеру), однако «признаваться» впрямую нельзя и отвечать следует, ничего не утверждая.
– Ну когда у тебя память отшибает? После бутылки? Двух?.. Сколько выпили-то?
Я вспомнил, о чем просят студенты, когда попадают в вытрезвитель.
– Очень прошу вас… Не сообщайте в университет. Могут отчислить, много пропустил…
