застыла на пороге с глиняной чашечкой.
– Сандалии у него летающие, – пояснил Семин ведьмочке. – Просто летающие сандалии. А с головой, возможно, в порядке.
– Здорово. Но настойку выпить надо. Успокоится, уснет, а утром проснется как новенький, – Ларса подошла к Володе и приблизила чашечку к его губам.
– Я не бу… – дальше он забулькал, давясь горькой жидкостью, которую Вей-Раста с садистским наслаждением вливала в рот. – Хороший мальчик, – похвалила она милиционера, потрепала его шевелюру на темечке. Он подкатил глаза, прошептал что-то неразборчиво и рухнул в мир снов.
– Как же получилось, что Неульгина об их свойстве ничего не знает?! – удивлялась Ларса, разглядывая крылатую обувь, под мерный сап капитана. – Удивительно. Наверное, Гулфик их спер у кого-то, а она, не разглядев, сразу их в сундук. Ну, хорошо. Нам на руку. Нам такая вещь пригодиться. Может быть завтра, когда Валенкир поведет нас против Шанен Горга и его команды.
– Темнеет чего-то, – заметил Семин.
Сумерки, так неожиданно наступавшие за окном, представлялись Артему явлением таким же необычным, как и летающие сандалии. Он точно помнил, что десять минут назад солнце по-прежнему было в зените, и на небе не виделось ни облачка.
– Пойдем на крышу, – предложила Вей-Раста. – Я люблю сидеть там вечерами.
Артем с готовностью шагнул к лестнице.
– Сейчас я. Только на ужин нам кое-что соображу, – ведьмочка устремилась на кухню. Послышалось бряцанье тарелок.
5
Вечерело. Верхушку Машука еще красил ржавый солнечный отблеск, а каштановую аллею уже тронул робкий сумрак.
После трудового дня, полного великих революционных свершений, Хельтавар с Тришкой сидели под навесом кафе «Рома Пицца» и наслаждались мороженым из стеклянных креманок. Мороженное оказалось чрезвычайно вкусным: сладким, холодным, даже политым тягучей жидкостью, похожей на клубничный сироп. И людей вокруг было мало: все, кто прогуливался по проспекту в этот час, побежали к зданию Администрации, смотреть на свежеперемещенный Провал, слушать голоса сирен и дивиться новой архитектуре самой Администрации, которую народ уже успел переименовать из «белого дома» в «дом черный».
– Что-то ты, друг мой, не разговорчив, – заметил магистр, наблюдавший за гогом.
– Думаю я, уважаемый. Весь тяжкими думами наполнен. Под самую макушку, – сообщил Триша, сдвинул хвостом бейсболку и почесал за ухом.
– И над чем же ты думаешь?
– Над диссертацией или статьей научной. Там уж, как бог на душу положит, – гог наморщил лобик, шерсть на нем пошла глубокими складками. – Название, представьте, изобрел. Очень хорошее название: «О важнейшей роли Провала в новом мироустройстве». А тему раскрыть что-то не получается. Мухи меня отвлекают, – он щелкнул хвостом – одна из крылатых негодниц впечаталась в стол.
– Н-да, название хорошее, – согласился магистр, глядя на стайку веселых студенток, высыпавших из лингвистического университета. – Не слишком замысловатое, но глубокое.
– Очень глубокое. Как то самое озеро, что в Провале. Теперь бы под это название научной воды побольше налить. А еще меня отвлекают недобрые предчувствия, – сознался Триша. – Мерещится мне, что не оставят нас эти пижоны с Заставы. Ни за что они не свыкнутся с мыслью, что мы тоже имеем право на свой собственный мир. Что мы хотим устроить его по своим законам, а не выплясывать под чью-то балалайку. Сильно расстроенную, между прочим.
– Ничего у них не выйдет. Сегодня же ночью мы запечатаем все ненужные порталы уже навсегда, а идти в обход через десятки миров у них духу не хватит, – с уверенностью сказал Хельтавар.
– Смотри, величайший, не опоздай с печатями, – Тришка глотнул кока-колу из запотевшего бокала и, прикрыв рот ладошкой, застенчиво рыгнул.
В кармане его вдруг разудало зазвучала «Варшавянка». Гог достал мобильник, раскрыл его и с важным видом проговорил:
– Да.
Трубка молчала, лишь доносилось шелестящее сопение.
– Але! Член революционного совета на проводе, – обозначился Тришка.
– К-хе, к-хе, – сказал кто-то в телефон, – я по просьбе Василия Михайловича звоню.
– А что, Василий Михайлович без рук? – поинтересовался Тришка, и, прикрыв микрофон, пояснил Хельтавару: – Голова Маркинштейна звонит. Видимо, дела у них плохи, и Хрипунов сам набрать нас сдрейфил.
– Ну и? Что там? – продолжил гог беседу с Маркинштейном.
– В семь двадцать взяли штурмом квартиру Артема Степановича Семина. Хозяин на месте не обнаружен. Но захвачен один крайне интересный субъект. Назвался Каспером Скальпом – первым рыцарем Черепа и Розы, – быстро наговаривал Яков Иванович в трубку. – Везут его в Управление. Скоро будет у начальника в кабинете. Что с ним прикажите делать?
– Что хотите, делайте. Можете сделать ему ногами по почкам. Главное, смотрите, чтоб не сбежал. А мы будем минут через двадцать. Мороженое докушаем и бегом к вам, – пообещал гог.
– Действительно, неважные дела, если милиция взяла только одного, – дейф откинулся на спинку стула и сосредоточено уставился в зеркальное окно кафе. – В команде с Заставы не мог быть только один. И где сам Семин. Он меня беспокоит больше всего.
– Понимаю, магистр, – предчувствие. У меня тоже иногда случается предчувствие: знаю, что впереди ямка, а ноги сами туда несут, – Тришка моргнул влажными глазками и принялся доедать мороженое.
Каспера везли на УАЗике с зарешеченными окнами под присмотром двух неразговорчивых автоматчиков. Руки рыцаря были схвачены сзади наручниками. И без того безобразную физиономию украшало несколько синяков, выпуклых и ярких настолько, что было непонятно, что является носом коротыша, а что можно отнести к этим трагическим новообразованиям. В квартире у Семина Каспера били крепко, от всей широкой души. Больше всех поусердствовал Добрый Пекарь, пытаясь выведать, куда подевался сам хозяин жилплощади и его подружка, но рыцарь только скалил зубы и афористично матерился. Что ему были пинки и оплеухи, если и прежняя жизнь много раз ломала господина Скальпа так, что казалось, внутри его все давно превратилось в кровавый фарш. А он, первый рыцарь Черепа и Розы, выживал, залечивал раны попойками и при этом неплохо себя чувствовал. И прав был Артем, при первом знакомстве со Стражем, сравнивая незнакомца с бронированным сейфом: сколько угодно его можно было колотить и пинать, но шансов добраться до содержимого у разбойников было крайне немного.
То, что ему предстоит скорая встреча с магистром Хельтаваром и Тришкой, Каспер не знал и пока больше всего переживал об одном: мучило его, что милиционеры обнаружили форменную рубашку Вовки Лыкова, его башмаки и еще кое-какие мелочи, спрятанные от Вей-Расты за табуреткой и мусорным ведром. Первый рыцарь помнил, как дорожил своими вещами господин Вовка и представлял, как неприятно ему будет узнать, что их уволокла команда чесных милиционеров.
«Ничего, – мысленно бормотал начинатель Ордена Черепа и Розы, – не может быть, чтобы я пропал так бесславно. Наверняка представится случай, освободиться от железок, – он еще раз попытался вырвать запястья из наручников и заскрежетал зубами от боли. – Если только вырвусь я, то обязательно верну твою красивую рубашку с погонами, друг Вовка. Или сниму с этих вот, – он исподлобья зыркнул на сопровождавших его автоматчиков, отмечая, что рубашки на них точно такие, как была у исчезнувшего оборотня. – Аж две тебе приволоку. И пистолеты с пульками позабираю. Мы еще постреляем в крокодильчиков!».
Промчавшись мимо ворот ЖидМасТрубы, УАЗик и еще две милицейские машины подкатили к Хрипуновской конторе. Похоже, их там ждали: на площадке перед входом в желто-кирпичное здание собралось довольно много людей в серой форме, о чем-то шумно говорили, спорили. Особняком стояло четверо в касках и бронежилетах, заслоняя вход и хмуро глядя себе под ноги.
– Вылезай, давай, сволочь, – процедил один из автоматчиков, когда УАЗик остановился, и распахнулась задняя дверь.
