сейчас на борту самолета. Правда, в параграфе 7 говорилось:
'Свидетелям и другим лицам нельзя давать сведения, связанные со службой наблюдения или наносящие ущерб государственной безопасности, кроме тех случаев и в той степени, в какой это необходимо для получения дополнительных сведений или помощи...'
Значит, проблему решить можно. Если рассматривать шведского коллегу в качестве 'источника сведений' и 'помощи', то нет никаких формальных препятствий для обмена любой информацией. Потом ее можно будет соединить, независимо от того, что надо узнать кроме той довольно пространной информации в отчете, уже полученном шведами сегодня утром. Он нажал кнопку прямого телефона и попросил секретаря прислать к нему Руара Хестенеса.
Часом позже Руар Хестенес стоял в аэропорту Форнебю и рассматривал пассажиров, спускавшихся с трапа стокгольмского самолета. Подойдя к выходу из таможни, он выбрал для себя трех мужчин среднего возраста, один из которых – его шведский коллега.
Для Карла Хамильтона все было проще. Он знал, что среди ожидавших должен был находиться мужчина его возраста в синей куртке со шведской маркой 'Горный лис', в красном вязаном свитере, спортивных брюках и туфлях фирмы 'Экко'. Такой действительно стоял спиной к Карлу и рассматривал прибывших пассажиров. Тот сильно удивился, когда Карл подошел к нему и окликнул.
– Хэй, я Карл Хамильтон, – сказал он. – Из стокгольмского отдела безопасности.
Вереница машин двигалась по неширокой, постоянно перестраиваемой дороге между Форнебю и скоростным шоссе Драммен – Осло. Они сидели в 'вольво' и больше молчали. Оба были новичками в службе безопасности, и оба чувствовали себя несколько неуверенно в присутствии друг друга.
'Типичный шведский сноб, – думал Хестенес. – Пояс из крокодила, кейс из бордовой кожи, серый костюм и галстук в полоску; этот швед похож больше на ассистента директора из фирмы 'Электролюкс'. И как только такой угодил в госбезопасность?'
'Пародия на норвежца, не хватает только шапочки с помпоном, – думал Карл. – Если такой будет преследовать, можно быть уверенным, что он не из 'Черного сентября''.
– Если точно определить ситуацию, то я не очень представляю, о чем мы можем и о чем не можем говорить, – сказал Карл. – Но у меня, конечно же, масса вопросов; в самолете я прочел твои отчеты.
– Я тоже не знаю. Я новичок здесь, работаю в отделе наблюдений. Раньше я наблюдал за наркоманами, – ответил Хестенес.
Через полчаса они уже сидели у Матиесена на Грёнланде.
– Well[28], – сказал Матиесен, – ты просвети нас, а мы просветим тебя, насколько сможем. У меня только один вопрос: раз вас интересует «наш» человек из «Гранд-отеля», значит, вы знаете, чем он занимается, не так ли?
Прежде чем ответить. Карл немного подумал. Странная ситуация: вот он, швед, сидит в иностранной службе безопасности и должен обменяться информацией о шведе. Неужели все это так просто? В Стокгольме ему сказали лишь, что он должен ехать в Осло и попытаться уточнить некоторые неясные места в норвежском отчете. Но никто ничего не сказал, что же ему говорить в случае, если самому придется отвечать на какие-либо вопросы, даже если таковые будут касаться того, что рано или поздно все равно прояснится.
– Мы полагаем, что есть какая-то связь между Понти и убийством одного из наших коллег вчера утром. По крайней мере в одном или двух пунктах. Кроме того, существует связь между журналистом и некоторыми другими подозреваемыми.
– А что же не совпадает? – поинтересовался Хестенес.
– Усы, хотя и не точно, но прежде всего брюки. Мы почти уверены, что на убийце были обычные голубые джинсы, а ты писал о серо-голубых вельветовых брюках. Наш первый вопрос: нельзя ли было спутать серо-голубые вельветовые брюки с обычными джинсами?
– Абсолютно нет, – ответил Хестенес. – Это были вполне приличные брюки, в которых можно пойти в норвежский ресторанчик, в джинсах туда не ходят. И они были светлее, явно светлее всех джинсов.
– Но джинсы могут быть и очень светлыми после многих стирок, – возразил Матиесен.
– Конечно, – подумав, сказал Хестенес, – но тогда они явно переливаются разными оттенками, да и швы по бокам хорошо заметны. А эти были, без сомнения, гладко-серо-голубые, небесно-голубые, кажется, так называется этот цвет. Никаких швов, никакого перелива цвета. Нет, это были не джинсы и даже, если можно так сказать, не вельветовые джинсы.
– Та-ак, – сказал Матиесен, – значит, точно – не джинсы. А что тебя еще интересует?
– Я хотел бы знать, были ли у вас какие-нибудь данные, что норвежские пропалестинские активисты или сами палестинцы в Норвегии готовят какие-то вооруженные акции. Затем я хотел бы пройтись там, где Хестенес наблюдал за объектом, увидеть те места, где объект явно обнаружил его. И потом, у меня есть несколько вопросов о времени, когда объект не был под наблюдением. Вот в основном и все.
Матиесен разложил перед собой на столе кое-какие бумаги, в которых содержалась информация о потенциальной угрозе террора со стороны норвежских пропалестинских активистов.
Но ответ был простым и явно негативным. Норвежское пропалестинское движение с конца 60-х годов состояло в основном из 'мл-овцев', то есть марксистско-ленинской партии АКП – МЛ. А 'мл-овцы' строго целенаправленно посвятили себя политической деятельности, главным образом сосредоточенной вокруг своей газеты 'Классекамп'. В настоящее время эта газета в основном занимается вопросами борьбы за эмансипацию, против буржуазной семьи, против порнографии и так далее. И наблюдение в основном велось как раз за 'мл-овцами', поскольку именно в их газете всегда можно было заранее прочесть о том, что они собираются предпринять. И только в одной 'акции насилия' они были замешаны – в некоторых северонорвежских историях, явно далеких от терроризма, связанного с Ближним Востоком. Речь шла об экологии, строительстве электростанции на реке Алта-Эльвен, поддержке саамов, ругани с участковым полицейским и так далее. А что касается насилия, то оно было обычным при демонстрациях: отказ подчиниться приказу полиции разойтись, создание цепи из демонстрантов на том или ином участке дороги, где должны были пройти грейдеры, и так далее.
Настоящее 'насилие' связано с политическими экстремистами в Норвегии, в основном это 'правые ребята', то есть небольшие более или менее пронацистские группы, вот они-то и создают проблемы для наблюдений. Правые группы любят совершать налеты на склады, принадлежащие организациям
