Увидеть звёзды

— А теперь кто говорит так, будто считает себя пугалом, убивающим всякое желание?

— Но меня действительно все вокруг не воспринимают как женщину. Я ничего не вижу, поэтому не хожу по магазинам. У меня нет детей. У меня нет даже мужчины. Для всех я только слепая.

— Для всех, может быть. Но не для меня.

Она услышала, как он глотнул кофе, как поставил кружку на столик.

— Значит, вы хотите устроить мне нечто вроде отпуска?

— Да.

— Я не очень-то подходящая для путешествий спутница.

— Понимаю.

— И когда оказываюсь в чужом доме, делаюсь жутко раздражительной.

— Вы и в своем наверняка иногда ворчите.

— Ну и зачем вам все это?

— Хочу показать вам Скай. Именно показать, я не оговорился.

— Предоставите мне гостевую комнату?

— Я предоставлю вам свою кровать. Поскольку комнат всего две.

— И вы в качестве ненавязчивого приложения?

— Вот именно. И горячий шотландский завтрак. Электричества нет, но в доме тепло и сухо. Уютно. Мебель, конечно, старая. Но, полагаю, вы не станете придираться к огрехам в интерьере?

— И там действительно ваш дом?

— Да, там.

Марианна, опустив голову, молча что-то обдумывала.

Он откашлялся и устало произнес:

— Вот сейчас вы и скажете: «Я, наверное, вряд ли смогу».

Она подняла голову.

— А почему я должна это сказать?

— Не знаю. Не можете уйти с работы.

— Да запросто.

— Не хотите, чтобы сестра осталась тут одна, без вас.

— В данный момент как раз этого и хочу.

— Вы совсем меня не знаете.

— Вот это правда. Иногда мне кажется, что вас вообще нет.

— Можете не извиняться. Даже у Господа та же проблема.

— И вы тоже любите творить всякие чудеса, таинственные и непредсказуемые.

— Чудес не обещаю. Погода у нас паршивая. Придется торчать в четырех стенах и слушать ветер и дождь. Но, если повезет и этот кошмар прекратится, можно забраться в горы и смотреть на звезды.

— Я этих звезд не увижу.

— Может быть, но я расскажу вам про них.

— Вы хотите научить меня их видеть?

— Да.

Она поставила свою кружку на стол.

— Но как… — Голос ее слегка дрожал. — Как вы догадались?

— Догадался о чем?

— Мне всегда — с самого раннего детства — хотелось узнать, как выглядит мерцание звезд. То есть на что оно похоже?

Подумав, Кейр сказал:

— На биение пульса. Только пульсирует свет, тихонечко. Не так, как бывает при головной боли, будто кто-то долбит изнутри по черепу. Волшебно-прекрасное пульсирование, почти неуловимый трепет ночных светил. Одна моя подружка попыталась как-то объяснить, что чувствует влюбленная женщина. «Знаешь, — сказала она, — если при одном взгляде на него ты ощущаешь, что между ног, там, начинает все пульсировать, значит, это тот самый мужчина».

Марианна, помолчав, спросила:

— Вы были для нее тем самым?

— Наверное.

— А она для вас?

— Боюсь, что нет, несмотря на ее поэтическую душу.

Звучание отдаленного уличного шума слегка изменилось. По свистящему шелесту шин Марианна определила, что начался дождь.

— Надо пойти погулять. Люблю гулять под дождем.

— Марианна, ты поедешь со мной?

— Слушать звезды?

— Да.

— Ради этого — обязательно.

Луиза

Я не ожидала, что он такой. Впрочем, когда вообще никого не ожидаешь, любой покажется приятным сюрпризом. А это был не просто приятный, а очень приятный сюрприз.

Он приехал забрать Марианну и ее чемодан, он увозит ее на Скай. Высокий, очень, больше шести футов. Мне пришлось задрать голову, чтобы посмотреть в лицо. Но это всегда хорошо, когда рядом такой рослый мужчина. Явно моложе Марианны. Мне почему-то казалось, что он старше, хотя как такое могло казаться, если я считала, что его не существует. Наверное, я думала, что Марианна нафантазирует кого-нибудь непременно постарше ее самой.

У него смуглая кожа, темные волосы с рыжим отливом. Каштановые. И такие же блестящие, как каштан. Стрижка очень короткая, это придает ему несколько монашеский вид, но глаза живые, смеющиеся, с лучиками морщин. А так морщин почти нет, года сорок два, не больше. Но что-то в этих глазах не так. И взгляд особенный — цепкий, все подмечающий.

На лбу яркий свежий шов, перехваченный нитками, поэтому Кейр немного похож на Франкенштейна, но он, разумеется, не чудовище, а вполне привлекательный мужчина. У него хорошей формы нос, чувственные губы, уголки рта чуть приподняты, словно он слегка усмехается, впрочем, он действительно любит иронизировать.

Широкие плечи, и высоченный. Ах да, это я уже отметила. Так вот, невероятно мужественный экземпляр, особенно это бросалось в глаза в нашей гостиной, полной хрупких безделушек. Он казался здесь лишним, в этих своих походных ботинках и грубой ворсистой куртке, лесоруб, забредший на чаепитие в дом викария, честное слово. Мистер Харви, абсолютно реальный и предельно материальный, стоял на нашем коврике. Моя сестричка молодчина, что и говорить.

Меня вдруг резануло подозрение: а вдруг он голубой? Марианна любит с ними водиться. Ей нравится их желчное остроумие и то, что не возникает никакого дежурного флирта. Она всегда говорила, что геи более преданные и великодушные друзья, чем женщины. Ну, это кому как.

Нет, на гея он похож не был. Я знаю, точно сказать тут сложно, но он так смотрел на Марианну, так жадно ловил каждое ее слово, так бережно помогал надеть пальто, что вряд ли. Я даже поймала себя на мысли: «Не дай бог заморочит девочке голову, а потом она будет страдать». Но тут вдруг произошло нечто примечательное, эпизод, который вызвал у меня иные опасения.

Марианна болтала со мной, уже застегивая пальто, повернувшись спиной к Кейру. Поверх ее плеча я увидела, как он обеими руками благоговейно, будто хрупкую драгоценность, высвободил ее волосы из-под воротника, как он, подержав их в пригоршне, отпустил, с улыбкой глядя, как густой каскад рассыпается по плечам Марианны. Улыбался не мне и не Марианне. Просто с улыбкой любовался.