– Чтобы показать нам путь? – хмыкнул он. – Это было бы неплохо. Неплохо, но…
Свист повторился. Ангел по-прежнему не двигался, только несколько раз махнул крыльями. Словно пытался обратить на себя внимание.
– Почему я должен тебе верить? – проговорил Антон задумчиво. – Вот скажи мне, братец, а?
– Но он же спас нам жизнь, Антон! И «баклажан» принес… Он хочет нам помочь!..
– Ну да… Как и положено настоящему ангелу-хранителю… – хмыкнул Антон. – Хорошо, давай проверим! Ангел ты или только прикидываешься? В конце концов, этот вариант ничем не хуже другого.
Так они начали бесконечный переход. Томительно долгий, выматывающий, иссушающий. Сначала они достигли холма, где сидел ангел, и обнаружили, что в каменных глубинах горной смычки скрывается ущелье, в котором можно шагать даже во весь рост. Ангел, напоминавший спящую сову, снова ожил, с удовлетворением засвистел и взлетел в воздух. Описав над ними круг, он нырнул под темные своды ущелья. После молчаливой передышки они последовали за ним.
Очень скоро время стало противно тягучим. Ущелье сменилось новым спуском, за спуском последовал подъем чудовищной крутизны. Сначала они засомневались – подъем выглядел опасным, лезть нужно было буквально на стену, цепляясь за трещины и выступы, обманчивые в своей прочности. Но ангел все кружил и кружил над их головами, давая понять, что иного пути нет. Наконец им все-таки пришлось отважиться на риск, и они преодолели и этот подъем… Потом на пути возник массив из беспорядочно наваленных камней – возможно, когда-то тут произошел обвал. Скакать по камням и карабкаться через завалы пришлось почти на четвереньках. Время замедлилось еще больше, а потом и просто исчезло.
Подъемы и спуски чередовались теперь с такой частотой, что у Антона и Ани уже не оставалось сил, чтобы их бояться. Ущелья сменялись пологими скатами, залитые солнцем пространства – темными каменными мешками, узкие мрачные проходы в скалах – широкими склонами… а потом все повторялось заново. Короткие передышки все меньше и меньше приносили им облегчение. Этта припекала все сильнее, нещадно хотелось пить, и они давно потеряли всякие ориентиры среди каменного хаоса – только тупо следовали за ангелом, неизменно ждущим их на финише очередного броска, чтобы тут же взмыть ввысь и обозначить следующую цель на этом нескончаемом переходе…
Долина открылась внезапно, когда они взобрались на очередной кряж, покрытый пятнами зелени и нагретый солнечными лучами. Дул легкий ветерок, принося с юга запахи трав.
Кряж плавно перетекал в обширный травянистый склон, утыканный кустами и щуплыми деревцами. Склон, в свою очередь, естественным путем переходил в долину с высокой травой, россыпями кочек и сизыми проплешинами на земле. В нескольких километрах вдали, в дымке еще не растаявшего тумана и дрожащем воздушном мареве виднелась гигантская черная ломаная прорезь в земле, почти повторявшая линию горизонта – разлом Оннако.
Но больше всего взор поражало зрелище миграции «воздушных шаров». Каждую минуту где-то в долине с глухим, почти неслышным с кряжа хлопком в воздух желтой горошиной взмывал новорожденный шар. Он поднимался до назначенной высоты и начинал медленно, подчиняясь течению ветра, дрейфовать в сторону разлома. Долина была похожа на зеленый ковер, над которым кто-то разорвал желтые бусы, и бусины разных размеров рассыпались повсюду, куда доставал взгляд. Небо тоже было густо усеяно воздушными скитальцами. Ведомым только ей образом природа позаботилась о том, чтобы шары не мешали друг другу в полете, и поэтому они парили на разной высоте.
Когда почва под ногами стала пологой, а редкие пучки травы сменились пышным ковром, Антон и Аня обессилено упали в сочную зелень и долго лежали на спине, раскинув руки в стороны, разглядывая небо в желтую горошину.
Ангел куда-то пропал, едва они спустились в долину. Может, он счел свою миссию исполненной? Но Антону почему-то казалось, что он еще обязательно вернется.
Закрыв глаза, Антон слушал мерный шелест травы на ветру и не мог сосредоточиться ни на чем конкретном. Мысли ускользали от него. Они обрели самостоятельность и теперь сами решали, какой из них и когда прийти ему в голову. В большей степени почему-то они оказались и не мыслями вовсе, а так… образами последних дней… Их нельзя было обдумать – их можно было лишь созерцать. Их было много, этих образов; они проплывали перед его внутренним взором быстро, он успевал только узнать их, вспомнить, но никак не сопоставить друг с другом, не обобщить. Возник и пропал и Габен с усталым взглядом на фоне окна, и Янн со своей ухмылкой в дверях лифта… потом явился возбужденный, раскрасневшийся Карл, охваченный искренним стремлением вывести всех мерзавцев на чистую воду… И Стоцкий – над столом кабинета в глазах которого читались и смирение, и недоумение одновременно… Из пучины сознания появились и исчезали: Мацуми, с лицом, на котором проступила мучительная борьба с самим собой – говорит скованно и уныло о переменчивости восприятия прошлого… Уэйн с ехидными советами, хитрой улыбкой и тоном хозяина положения – смотрит чуть свысока, оценивающе, пристально… Эльза, все понимающая Эльза – грустный взгляд через весь зал… Саймон, то бледный и трясущийся, то уже обезумевший, облачка пыли из-под его ног… Санчес, боязливо вжавшийся в кресло и закрывший лицо ладонями… Бонэ, задумчивый и печальный, с рассуждениями о жизни и смерти…
Он ощутил прикосновение Аниных губ на своих веках и открыл глаза. Она сидела возле него и держала в каждой руке по «баклажану».
– Их тут полным-полно, – сказала она. – Держи… Они растут, оказывается, под такими волосатыми липкими побегами…
Они разломили плоды, обрызгавшись оранжевым соком, и осторожно попробовали. На вкус «баклажаны» напоминали чуть солоноватую дыню. Ничего особенного, но голод и жажду они утоляли неплохо.
На траву легла бесшумная тень, и рядом опустился ангел. Сел на черный камень, поросший мхом, чуть переминаясь с ноги на ногу.
– Привет, – сказала Аня, вытирая сок со щеки тыльной стороной ладони. – Спасибо тебе большущее за все!
Ангел издал переливчатую трель, глаза его на миг вспыхнули зеленым и снова погасли, превратившись в черно-серые блестящие линзы.
На этот раз им удалось его потрогать. Ангел не сопротивлялся, только периодически журчал. На ощупь его поверхность была теплой и не похожей ни на что. При прикосновении возникало чувство, что пальцы опускаются в теплую, вязкую среду, не встречая сопротивления.
– А что мы теперь будем делать? – спросила Аня.
