Мама святая. Отрицательные эмоции типа «злость», «зависть» у нее отключены. Просто
«файлы не найдены», и все. Но как выдержать эту пытку заботой? Она искренняя, она от
доброты, от любви, но ее так много.
Бедная Сашка. Ведь когда приезжает она, мама перестает быть мамой. Она становится
БАБУШКОЙ! А это капец.
P. S. Справедливости ради надо сказать, что на главную героиню Павла Санаева
«Похороните меня за плинтусом» мама не совсем похожа, та была крикливой сумасбродкой.
Но произведение отличное, кто не читал?—?очень рекомендую.
РАЗВЕ ЭТО ВАЖНО?!
Или голубая пирамидка
Вообще, купе-спутники?—?это у нас родовое проклятие. Моя мама однажды ездила в
Новосибирск (трое суток пути) в одном купе с пятимесячными близнецами… Но я ее
переплюнула. Тремя пограничниками в День пограничника.
Нет-нет, ничего такого. На этот в раз купе находился всего один человек. Даже... Даже не
совсем верно говорить «один» человек. Скорее, человека было пол. Извините за цинизм, но
сильно захотелось спросить Боженьку, что он курит?! Я подобрать толерантное описание
могу, но не буду. Скажу, как есть?—?это был ОДНОНОГИЙ КАРЛИК.
Не спешите швыряться камнями. Если бы не события следующих четырех-пяти часов, то
начало было бы не таким циничным. Хотя не было бы начала. И поста тоже. Ну, человек, ну, инвалид. Даже слишком инвалид. Бывает. Жалко, да. Как всем. Но…
Но человек этот говорил по телефону. Практически беспрерывно. К тому же громко.
Оторвался он от увлекательного мобильного диалога только раз. Чтобы с неестественно кривой
улыбкой спросить: «Может, мне выйти, чтобы вы переоделись»? Меня стошнило.
Переоделась я, не выходя из купе и даже не отворачиваясь. Да, это была бравада. Можно
было сказать в лицо, что в купе НЕТ мужчин и поэтому некого стесняться, но говорить с ним не
хотелось. Совсем. Я злилась. Злилась потому, что к моменту ехидно-игривого вопросца уже
понимала, с кем он постоянно говорит и что происходит. Слышимость хорошая просто. Очень.
Конечно, выходила я в тамбур и курила часто, но, знаете ли, хотелось прилечь после трудного
командировочного дня.
Девочку звали Наташа. Точнее, Натусечка, Натусеночек и даже Насюсючничек. Школьница.
Выпускница. Семнадцать лет. Девочка, которая никогда не видела свою ПЕРВУЮ (и, конечно
же, единственную и настоящую) ЛЮБОВЬ в глаза. Интернет-роман. Обычное дело нашей с
вами современности. Сначала сайт знакомств (с левыми фотками), потом почта, аська, телефон. Ну и наконец долгожданный реал. Схема вполне традиционная, с теми или иными
поправками проверенная мной лично и десятком близких знакомых. Да, но если бы ей не
СЕМНАДЦАТЬ, а он не ОДНОНОГИЙ КАРЛИК (лет тридцати пяти).
—?Малыш, почитай мне что-нибудь! Да, давай Пушкина.
—?Конечно, милая: «У лукоморья дуб зеленый…»
—?Завтра выпускной экзамен. Нет, не волнуюсь. У меня же есть ты.
—?Ты моя хорошая. Я так люблю тебя…
—?Когда мы увидимся?
—?Мы обязательно увидимся. И мы будем счастливы…
—?Я так жду нашей встречи! Ты, наверное, такой красивый!
—?Разве это важно?
—?Нет, нет, не важно…
Захотелось найти эту девчонку и заорать: Это ВАЖНО, Натусечка! Это очень важно. Потому
что тебе семнадцать. Потому что ты, зайка, сейчас готовишься к самому главному экзамену в
жизни. Это экзамен на доверие. И ты его провалишь, Натусеночек. Потому что, как только эта
долгожданная встреча произойдет (если произойдет), то вдруг окажется, что ты больше не
умеешь верить. Верить человеку, верить мужчине, верить людям и верить в любовь. И этот
чертов урок, которого нет в школьном расписании, будет преследовать тебя всю жизнь.
Потому что он?—?одноногий карлик. И важно то, что он тебе этого НЕ СКАЗАЛ. Забыл.
Подумаешь, мелочь, ну, не Аполлон, ну, чуток с недостатками физического развития, господи, проблема!
Драматизирую? Отнюдь. Более того, в свои «немного за тридцать» я, давно пережившая
юношеский максимализм, уже философски отношусь и к категории «внешность» и к категории
«правда». Первое, таки да, не самое важное в жизни. Второе?—?имеет пару-тройку сторон. Но
я прожила вдвое больше, чем эта девочка, и к встрече с одноногим карликом подготовлена
