Я лучезарно улыбнулась, сделав вид, что не расслышала. И снова взглянула на мистера Доббса.
— Итак? Мне кажется, что по истечении испытательного срока вы сможете убедиться, что я идеально выполню любую работу, какую бы мне ни поручили.
— Извините, но вы нам не подходите, — резюмировал мистер Доббс.
Герта еще раз прошла мимо нас, и в ее взгляде читалось торжество. Мне очень захотелось обругать и ее, и мистера Доббса. Сказать им: «Счастливо оставаться!» Особенно уместно это было бы для Герты, которой оставалось не так уж много. Но вместо этого я вежливо попрощалась с мистером Доббсом и вышла.
На улице я с удовольствием вдохнула морозный воздух — после спертого, царившего в доме престарелых.
— Стало быть, нужен новый план, — сказала я вслух, направляясь на Хай-стрит, чтобы купить газету. Разложу все по полочкам, пока буду завтракать. Не позволю какому-то мистеру Доббсу или Герте выбить меня из колеи.
В кофейном магазине я поздоровалась с официанткой-полячкой, которая обслуживала нас с Итоном в День благодарения. Она дежурно улыбнулась и сказала, что можно занять любой столик. Я села у окна, положив сумочку, газету и органайзер в кожаном переплете на соседний стул, изучила меню и заказала цветочный чай, яичницу-глазунью и булочку.
В ожидании заказа я оглядывала пестрые стены, украшенные репродукциями Моне. Потом мой взгляд остановился на миниатюрной девушке, которая пила кофе за соседним столиком. У нее были огромные глаза, золотисто-каштановые волосы и фарфоровое личико. Благодаря желтой шляпке с широкими полями она походила на Мадлен, героиню детской книжки, которую мы с Рейчел читали двадцать пять лет назад. Когда у девушки зазвонил мобильник, она ответила, и у нее оказался хриплый голос с французским акцентом. Французский акцент точь-в-точь соответствовал образу Мадлен, а вот хрипотца — нет, девушка казалась слишком крошечной для того, чтобы говорить таким низким голосом. Я напрягла слух, чтобы понять, о чем идет речь — что-то о лондонской погоде, которая ее вполне устраивает, потому, что в Париже еще холоднее и пасмурнее. Поболтав несколько минут, она сказала: «Скоро увидимся, мон петит чой», громко засмеялась, убрала телефон и мечтательно посмотрела в окно. Было понятно: она беседовала с возлюбленным. Я попыталась вспомнить, что такое по-французски «чой». Кажется, песик. Нет, я была уверена, что песик — это «чин».
Я оглядела кафе, надеясь обнаружить своего «чой» — Алистера. Но одиноких мужчин здесь вообще не было. Только Мадлен и парочка американцев, которые разглядывали путеводитель. На обоих были одинаковые спортивные брюки лилового цвета и белые кроссовки. Я в очередной раз удивилась, почему провинциальным американцам так недостает вкуса во всем, что касается стиля, но теперь, если я решила измениться, мне не подобало на этом зацикливаться.
Когда официантка принесла мой завтрак, я изучила чайное ситечко и взглянула на плавающие чаинки, пытаясь припомнить, как именно действовал Итон. Для человека, предпочитающего кофе, все это было слишком сложно. И вот стоило мне только пожелать, чтобы он оказался рядом, налил мне чашку чая и выслушал историю о мистере Доббсе, как Итон вошел в кафе. Он был такой милый в своей красной кепке и ярком полосатом свитере. Щеки у него разрумянились, как всегда на морозе, и от этого глаза казались еще голубее.
— Итон! — позвала я. В маленьком тихом помещении мой голос прозвучал очень громко. — Эй, Итон!
Я заметила, как Мадлен искоса на меня взглянула, возможно, недовольная тем, что я нарушила тишину, и слегка пожалела о том, что выставила себя крикливой американкой.
— Дарси! — Итон поспешил к столику. — Как там с домом престарелых? — Он, должно быть, успел зайти домой. Там лежала записка, в которой говорилось, что я пошла искать работу.
— Не слишком удачно. Но я купила газету, где есть объявления о вакансиях. Садись, — предложила я, убирая со стула сумочку и органайзер, чтобы освободить ему место. — Слава Богу, что ты здесь. Только что о тебе подумала. Как ты управляешься с этим приспособлением? — Я показала ему чайное ситечко.
По-прежнему стоя, он склонился над столом и налил мне чаю, одной рукой держа ситечко, а второй — чайник.
— Садись, — повторила я.
Он прокашлялся. Ему явно было неловко.
— Хм… если честно, у меня здесь назначена встреча.
— С кем? — спросила я, опасаясь, что сейчас появится Фиби.
— Она прямо за твоей спиной. — Итон указал на «Мадлен» и, когда она на него посмотрела, подмигнул ей — не так равнодушно и двусмысленно, как иногда подмигивают мужчины, а очень по-дружески. Совсем как Санта-Клаус, если бы он был тоньше и моложе.
«Мадлен сдержанно помахала Итону, потягивая капуччино из стеклянной чашки, а потом одарила его легкой улыбкой. Я сопоставила эту улыбку со словами «мон петит чой» и пришла к единственному возможному выводу… У Итона есть подружка. И она не просто хорошенькая — она еще и француженка!
Итон улыбнулся «Мадлен» и снова посмотрел на меня.
— Присоединяйся к нам, Дарси.
Но, готова поклясться, ему этого не хотелось.
— Все в порядке. Иди, — быстро сказала я, чувствуя неловкость: я-то самонадеянно полагала, что он всегда будет в моем распоряжении!
— Уверена? — Он бросил в мою сторону беглый, почти сочувствующий взгляд.
— Да. Да. Все равно я ухожу. Буду изучать вакансии, о которых я прочитала в газете Развлекайся.
— Тогда ладно. Увидимся позже, хорошо?
— Конечно, — бодро сказала я — Разумеется.
Наблюдая за тем, как Итон идет к столику «Мадлен», я вдруг почувствовала что-то вроде ревности. Это чувство застигло меня врасплох. В конце концов, какая мне разница, что у Итона есть подружка? У меня-то ведь на него никаких планов. Конечно, мне хотелось его поцеловать, но это вовсе не значит, что я влюблена или что-нибудь в этом духе. Возможно, когда я увидела его с другой, то сама затосковала по спутнику жизни. Может быть, забеспокоилась, удобно ли мне впредь оставаться у Итона. И какие у меня права на его уютную кровать?
Краем глаза я видела, как «Мадлен» встала и поцеловала своего «чой» сначала в одну щеку, потом в другую. Знаю, что европейцы всегда приветствуют друг друга двойным поцелуем, но со стороны это выглядело очень манерно, и я решила про себя никогда так не делать. Итон снял кепку, пригладил взъерошенные кудри, потом сел и придвинул стул поближе к ней. Их колени соприкасались.
Я отвернулась и быстро стала есть, чувствуя легкую неприязнь от того, что Итон ничего мне не рассказал о своем романе. Интересно, что у них на самом деле? Может быть, он каждый день встречается с ней под тем предлогом, что ему нужно заканчивать книгу? Может быть, они занимаются сексом у нее, пока я вечером дожидаюсь его возвращения? Почему он мне ничего не сказал? Расплачиваясь, я задумалась, стоит ли с ними прощаться. С одной стороны, было бы любопытно с ней увидеться и разузнать поточнее об их свеженьком (а может быть, давнем) романе. С другой стороны, мне стало неловко, так что я скорее бы
