– Ты видишь перед собой белую ворону в милицейской форме. Наверное, к сожалению, но я исключение из правил – взяток и подношений не беру. – Честняга… глаза мои не видели бы тебя. – Конечно, честняга. А что, это нынче возбраняется? – Ментовская морда! Двурушник! – продолжал браниться Сандульский. – Ищи новую 'крышу'.
Я невозмутимо долбил свое.
– Где я ее найду так быстро?
– Она давно уже тебя ждет.
– Кто? – насторожился Сандульский.
– Саша Грузин.
– Йой, тателе-мамеле! – запричитал Жорж, обхватив голову руками. – Да лучше крокодилу в пасть голову положить, чем связаться с Грузином! – Не так страшен черт… – Он хуже черта! Он как паук! Высосет все, а мою шкуру сдаст в утиль.
– Грузин больше оговоренного никогда не требует. Конечно, если начнешь с ним свои зэхэры выкидывать, то пощады от него не жди.
– Но это же не его район!
– Ему все до лампочки. Будто не знаешь, кто за ним стоит… – В том-то и дело, что знаю. – Так в чем загвоздка? – Но захочет ли он связываться со Сторожуком за какие-то пять процентов от выручки?
– Предложи ему десять.
– Ты с ума сошел! Я что, Рокфеллер?
Сандульского даже пот прошиб, когда я сказал ему про десять процентов.
– Не прибедняйся. Саша Грузин, как и все ему подобные, не вечен. Вспомни своего Зарубу.
– Найдется кто-нибудь другой.
– Найдется, – согласился я. – Но это будет потом. И другому ты будешь платить по- прежнему пять процентов. А пока тебе нужно всего-навсего свой ресторан сохранить и башку на плечах удержать. Не так уж мало.
– А это не очередная твоя подставка?
Так я тебе и выложил все, дорогой Жорж. Я мысленно рассмеялся. У тебя своя свадьба, коммерческая, а у меня своя – ментовская.
– Клянусь чем угодно – нет.
– Тогда зачем было огород городить с записью нашего разговора со Сторожуком?
– Мало того – будет записана и твоя встреча с Грузином. – На, выкуси! Сандульский скрутил кукиш и ткнул мне под нос. – С меня довольно твоих ментовских штучек!
– Ты начинаешь забываться, Жорж, – сухо сказал я. – Не испытывай мое терпение. Сделаешь так, как я говорю.
– Никогда! – Прощай, недоумок.
Я поднялся и направился к выходу.
– Надеюсь, Сторожуку очень понравится ракурс съемки при вашей беседе. – Постой! Сандульский выскочил из-за стола и вцепился мне в рукав. – Ты мне что обещал!? – возопил он в полный голос. – Я свои обещания выполняю всегда. – Ты врешь, как сивый мерин! – Я вру только женщинам, Жорж. – Врешь, врешь! – в отчаянии повторял Сандульский.
– От меня Сторожук никогда и ничего не узнает. Именно это я тебе и обещал. Но я обязан предоставить полученные материалы своему руководству. Понимаешь – обязан! – Я так и знал, я так и знал… – обреченно сказал Жорж. И побрел, как столетний старец, обратно. – Мне хана… Мне хана… Какой же я идиот! – Не смотри на жизнь так мрачно. – Нет, мне точно хана… – Не все так плохо, дружище. – У-у-у!.. Сандульский простонал с таким видом, будто у него заболел зуб.
– Я ведь могу и нарушить служебную инструкцию. Скажем так – в интересах дела. Видишь, из-за тебя я готов получить солидный втык, а может, что и похуже.
Жорж посмотрел на меня тоскливым взглядом.
– Правду говорила моя бабка, что я не настоящий еврей, а подкидыш. Ловко ты мне лапшу на уши навешал, ничего не скажешь. Объехал на хромой козе. – У меня даже в мыслях не было ничего подобного.
– Ты насквозь лживый гой! Я тебе не верю!
– Ну, это твое право – верить мне или не верить.
– Дай мне пистолет, я сейчас тебя убью!
– И сядешь на двадцать лет. Ты этого хочешь?
– Лучше сесть на двадцать лет, чем лечь навечно!
– Логично. Над твоим предложением стоит подумать.
Я доброжелательно улыбнулся.
– Чему ты радуешься, идиот!? – вскричал Сандульский.
– Я не радуюсь, а просто хочу, чтобы ты успокоился.
– Он мне это говорит!.. – Жорж задохнулся в праведном гневе.
– И говорю, и убеждаю. Хочу, чтобы ты понял, что видеозаписи разговоров со Сторожуком и Грузином как раз и будут являться твоей самой надежной 'крышей'. Это твой страховой полис, Жорж.
– Плевать я хотел на такой полис! Ты лучше скажи, как мне от тебя избавиться, умник?
– Стрелять ты уже раздумал? – Вот сволочь!..
Сандульский опять перешел на иврит; или на какой-то другой язык – в лингвистике я не был силен. Единственное, что я понял из его пламенной речи, так это русский мат, который на иностранные языки не переводится по причине своей неподражаемой образности.
Жорж умолк спустя две-или три минуты. В конце фразы он засипел, как паровоз, стравливающий излишки пара, и заткнулся.
– Между прочим, я не набивался в спасители, – сказал я не без злорадства – из вредности. – Ты меня сам позвал.
– Позвал… А потому я трижды дурак, – устало сказал выдохшийся Сандульский. – И что мне теперь дальше предпринимать?
– Поговори с Грузином.
– Как ты себе это представляешь? Пойти к нему на прием с видеокамерой и телерепортерами?
Я снисходительно ухмыльнулся. Нет, все-таки Жорж в психологии не силен, несмотря на то, что занимается бизнесом.
– Зачем? Он сам к тебе пожалует.
– Под каким соусом? – Придумай что-нибудь. Например, презентацию или еще что. – Какую презентацию!? – Ну, например, пригласи известных певцов, артистов.
– Какой дурак попрется в нашу тьмутаракань!?
– Еще как попрутся.. И вовсе не дураки. У них там в столицах сейчас кризис жанра. Перепроизводство дутых гениев и талантов. Для них уже не хватает ни залов, ни эфирного времени. Так что плати хорошие бабки, они тебе и в курятнике концерт забацают.
– Ну… может быть…
– Сделай входные билеты подороже, чтобы в ресторане собрался только городской бомонд. – Зачем? – Саша Грузин тщеславен, он не пропускает ни одного подобного мероприятия.
– Это точно, – подтвердил заинтересованный Сандульский.
– Грузин любит покрасоваться и пыль в глаза пустить. А ты потом выберешь подходящий момент и проводишь его в свой кабинет. Для делового разговора.
– Ловко, ничего не скажешь. Ты, оказывается, еще и интриган.
