поступки, от которых и не пахло общечеловеческой моралью. А потому, вместо стенаний и сожалений по поводу случившегося, я надел на себя маску холодной невозмутимости и спокойствия.
– Нужно переходить к активным действиям. Первое сражение мы выиграли, – я намеренно не стал говорить, какой ценой, – но не за горами и другие. Кто знает, что они придумают в следующий раз.
– А что мы можем им противопоставить? – с истерическими нотками в голосе спросила Каролина.
– Смекалку, – коротко ответил я. – Принимаемся за работу. Все сейфы бросаем в шахту лифта. Оттуда исходит главная опасность…
Мы завалили лифтовый колодец очень быстро. Кроме сейфов, я на всякий случай приказал побросать туда и шкафы. Наш номер удался. С радостным удовлетворением мы слышали, как завывали моторы подъемного механизма лифта, но неуклюжая коломбина даже не сдвинулась с места. Наверное, тяжелые сейфы что-то там заклинили.
– Не мешало бы перекусить, – сказал я, чувствуя, как кишки в животе заиграли марш. – Нам нужны силы.
– Я согласна! – быстро отозвалась Каролина.
– Тогда накрывай на стол. А мы тут подежурим.
Я уже знал, что в кабинетах стояли холодильники, забитые продуктами и разнообразными прохладительными напитками под завязку. Что и требовалось доказать.
Люблю запасливых людей.
Глава 38
Поели мы быстро и плотно. А затем с огромным удовольствием закурили: в кабинете Ильхана нашлись кубинские сигары самого высокого качества. Это был полный балдеж. Наверное, так когда-то выглядело исполнение последнего желания идущего на эшафот, подумал я некстати.
– А что теперь? – осторожно обратилась ко мне Каролина, которую молчаливо поддержали Зосима и Пал Палыч.
– Соберемся с силами и пойдем на прорыв, – сказал я безмятежно.
Какими словами можно рассказать человеку, что его в ближайшем будущем ожидает смерть? Как настроить фактически приговоренного к высшей мере на встречу с вечностью? Каким образом донести до него мысль, что он должен сражаться до конца, потому как даже в самой тупиковой ситуации может появиться спасительный выход?
Я никогда не был хорошим психологом. Мне трудно понять внутренние порывы людей, у которых уровень интеллектуального развития находится на более высоком или более низком уровне. Я – середняк. А потому и поступаю, сообразуясь только со своим, весьма примитивным, мироощущением и представлениями о нравственности. Да воздастся каждому по вере его…
В данный момент я знал почти наверняка, что уйти нам не позволят. Ни под каким видом. А это значило, что придет время, и мы примем последний бой. И мне очень хотелось прихватить с собой на тот свет Ильхана и еще добрый десяток его псов. Умирать надо с толком.
– Бред! – фыркнула Каролина; по-моему, сытная еда и сто грамм виски возвратили ей уверенность в себе. – Едва мы высунем носы в тоннель, из нас сделают дуршлаг.
– Кто тебе сказал, что мы пойдем через тоннель?
– Так ведь выход только один… – Каролина смотрела на меня с удивлением.
– Как сказать… Такие комплексы без запасных выходов раньше не строили. Можешь мне поверить.
Возможно, тоннелей, ведущих на поверхность, даже не два, а больше. Ну-ка, развяжите парня. Нужно с ним потолковать.
Секретаря-референта поставили вертикально и развязали ноги.
– В вашей конторе есть план подземного комплекса? – спросил я с напускной строгостью, хотя парень и так был напуган до крайности.
– Нет… То есть, да! – мгновенно поправился он, когда я с ленцой поднял пистолет и передернул затвор. – Есть. Мой личный…
– Э, да ты, батенька, мужик не промах. Хитер, курилка. Готовился слинять в случае чего? Разумно. Я так понимаю, план ты скопировал тайком.
– Да.
– Ну, давай, показывай, где твой тайник.
План был спрятан под обшивкой спинки его кресла-вертушки. А ведь парень догадывался, что здесь не все чисто, мелькнула у меня мысль. Впрочем, не исключено, что даже знал наверняка. Я почему-то не думал, что парнишку завербовала МИТ; уж больно юн и с виду неглуп.
Но на большие деньги польститься мог. К сожалению, ему по молодости не было известно, что по окончании серьезной операции с далеко идущими последствиями предполагается так называемая 'зачистка' – это когда убирают всех лишних и чересчур информированных. Дурашка… Молодо – зелено.
Выходов действительно было несколько. А точнее – пять. Но функционировали только три: большой тоннель, через который мы попали внутрь подпольной бактериологической лаборатории, и два вентиляционных штрека.
В конце одного из них, если судить по плану, стояла стальная решетка. И только второй был обозначен как запасный выход. Но радоваться было нечему: оба штрека находились от нас так же далеко, как если бы они были вырыты на Луне. Чтобы добраться до них, нам следовало пройти в лабораторный корпус, что было исключено.
– Увы и ах… – Я с досадой отшвырнул ксерокопию плана в сторону. – Запасный выход не для нас. Значит нужно вернуться на исходные позиции.
– То есть?.. – Каролина в недоумении насупила брови.
– Будем прорываться с боем. Только не в ту сторону, что ты думаешь, – предупредил я Каролину, уже готовую задать следующий вопрос. – Мы как-то выпустили из виду окна.
– Верно! – обрадовалась девушка. – Между прочим, они открываются, я заметила. Мы можем спуститься вниз и…
– И попасть из огня да в полымя, – бесцеремонно перебил я фантазерку. – Нас там тоже ждут. Но если мы продержимся до темноты…
Договорить я не успел. Раздался сильный взрыв, и приемная вновь наполнилась дымом. Мы мигом распластались на полу, пытаясь понять, откуда к нам пришла очередная напасть.
Спустя полминуты (когда рассеялся дым) все стало ясно. Бойцы Ильхана врубили по нашей баррикаде, которая подпирала дверь в коридор, из гранатомета.
Но они не учли одного, весьма существенного, фактора. Коридор был коротким и узким, а потому взрывная волна шибанула назад с такой силой, что размазала гранатометчика по стене. Досталось и другим бойцам: нам хорошо были слышны крики, стоны и ядреный мат раненых и увечных.
Граната проделала дыру в двери, но ничего не смогла сделать с большим железным шкафом, который нам с трудом удалось вытащить из какого-то кабинета. Мы набили его толстенными справочниками, папками, книгами, и теперь шкаф стал просто неподъемным.
