Взрыв лишь погнул и поцарапал толстое железо задней стенки.
Мы не стали мешкать и быстро заложили дыру в двери щитами, на которые пошли верхние крышки канцелярских столов. Но небольшую амбразуру все же оставили: только чтобы можно было просунуть ствол автомата. Я боялся, что теперь наши поневоле поумневшие противники попробуют заложить под дверь взрывчатку.
Часовым у двери я поставил Пал Палыча. За время общения с ним я понял, что слух у него идеальный. А это как раз нам и нужно было, ведь в коридоре не осталось ни одного целого плафона.
– Вы должны стать одним большим ухом, – напутствовал я нашего Рэмбо. – Пока главная опасность исходит из этого коридора. Мы на вас надеемся. Услышите подозрительные шорохи, стреляйте, не задумываясь.
Патронов у нас достаточно.
Действительно, боеприпасов мы имели вдоволь. Оказалось, что в приемной была каморка, сплошь состоящая из стеллажей, на которых лежало оружие, и стояли цинки с патронами. Были там и гранаты.
Дверь в этот тайный арсенал был закрыт стеллажами. Мы нашли его совершенно случайно: когда бросали, что попало, в шахту лифта.
Судя по количеству стволов, Первый готовился стоять в своем бастионе насмерть. Впрочем, на его месте я сделал бы то же самое. Видимо, наши извилины были ориентированы в одном направлении. Что поделаешь, принципы подготовки людей нашей профессии не отличаются оригинальностью и чрезмерной новизной…
– Каролина, ты следишь за лифтом, – распорядился я, когда Пал Палыч занял свой пост. – Зосима идет со мной.
– А вы куда? – не без ревности полюбопытствовала девушка.
– За такие вопросы в армии сажают на губу. Ты должна бы это знать. – Я принял строгий вид, но мои глаза говорили совсем другое. – Однако, в связи с военным положением, наказывать тебя я не буду. Мы разберемся с окнами. Что-то в той стороне подозрительно тихо.
Каролина с сосредоточенным видом кивнула, и мы первым делом направились в самое большое помещение (уж не знаю, кому оно принадлежало – Ильхану или Эртану), видимо, предназначенное для заседаний.
К слову, кабинет Первого был небольшим, но очень уютным. И самое главное: окна в нем оснастили бронированными экранами. В других помещениях ставни были изготовлены тоже из металла, но тонкого.
Из зала заседаний (назовем помещение так) была видны почти все наземные здания и сооружения комплекса. Посмотрев наружу, я тихо присвистнул.
– Зосима, ты только посмотри. Что творят, мерзавцы!
– Дык, я уже вижу… Нехорошо получается.
– Еще как нехорошо…
Помещения административного этажа были внутренней частью каменной подковы. Кабинет Ильхана и зал заседаний располагались как раз по центру. Поэтому из окон были хорошо видны обрывы – как слева, так и справа.
И сейчас по одному из обрывов (с правой стороны) карабкались фигурки, одетые в камуфлированные куртки и шаровары. Им помогал кран 'Ивановец'. Максимально выдвинув стрелу, крановщик поднимал бойцов, стоявших на поддоне, повыше, а уже оттуда они лезли на верхотуру сами.
– Надо бы маненько поубавить им прыти, – сказал Зосима, любовно поглаживая приклад СКС.
Карабин Симонова мы нашли в арсенале Ильхана. Это была классная машинка. Завидев СКС, Зосима сразу же оставил непривычный для него автомат и теперь носился со своей новой игрушкой как малое дитя.
– Надо, – согласился я без колебаний. – Если они заберутся на козырек, что над окнами, нам будет совсем худо.
– Это мы сейчас… – Зосима начал открывать окно.
– Извини, Зосима, но это сделаю я.
С этими словами я забрал у опешившего Зосимы СКС, отворил окно, соорудил себе подставку и прицелился.
Зосима, несмотря на годы, был стрелок хоть куда. Но одно дело пулять по зверю, а совсем другое – взять на прицел человека. Я боялся, что в последний момент рука старого солдата дрогнет, и тогда весь эффект внезапности сойдет на нет.
Он посматривал на меня обиженно и с большими сомнениями, но я не обращал на него внимания. Я понимал своего приятеля: он не очень верил в мои снайперские возможности.
Мне нужно было стрелять быстро и точно, чтобы ошеломить противника. И чтобы уложить игрушечных камуфлированных солдатиков (такими они казались издали) как можно больше. Увы, о человеколюбии придется временно забыть…
Я стрелял будто на обычных армейских стрельбищах: две фанерных солдата неизвестно какой армии в касках – щелк, щелк; мишень с изображением пулеметчика – щелк. Отработав один сектор, я начал чистить второй, что было гораздо сложнее: при первых же выстрелах камуфлированные фигурки попрятались за камни.
И все же я кое-чего добился: два первых улетели вниз, а тот, кого я мысленно определил на роль пулеметчика, был ранен, но все-таки сумел заползти в укрытие. Ничего не поделаешь, иногда в прицел попадаются и везунчики.
Но уложить их нельзя даже со снайперской винтовки. Что ни говори, а теория вероятности все-таки больше магия, нежели наука. Разве можно тягаться с заговоренными?
Урожайность при обстреле второго сектора оказалась совсем ничтожной. Я попал только в одного, но, судя по прыти, с какой он искал место, где можно спрятаться, его рана была легкой. Эх, сюда бы оптику…
Зосима был ошеломлен. Он глазам своим не верил. В его взгляде, которым он меня одарил, была гамма чувств – от восхищения до детской обиды. Наверное, он все-таки понял, что на охоте я его дурачил.
– Повезло, – объяснил я беззаботно свои снайперские успехи. – И оружие что надо.
Но мой приятель многозначительно промолчал. Уж он-то знал, что так стрелять может лишь опытный стрелок и везение тут ни при чем.
– А теперь уходим! Быстро! – скомандовал я, закрывая ставни.
Едва мы выскочили в приемную, как раздался звон битого стекла и дребезжанье металла – люди Ильхана начали стрелять по окнам.
– Что там такое? – всполошилась Каролина.
– Стреляют, – ответил я коротко.
Меня больше волновала дверь в коридор. Что-то там больно тихо. Подозрительно тихо. Я хотел окликнуть Пал Палыча – живой ли? – как вдруг раздался оглушительный грохот. Накаркал, глупый ворон!
Мы бросились к Пал Палычу. Он лежал до пояса придавленный шкафом, и, как мне показалось, не подавал признаков жизни. Из коридора к нам валил черный дым.
Ему здорово повезло. Тяжеленная железная коробка с не менее тяжелой бумажной начинкой упала от взрывной волны не на самого Пал Палыча, а на всякую дребедень, которую мы навалили позади шкафа.
Из-за сваленных, как попало, разных ящичков, тумбочек и еще черт знает чего ноги
