никаких следов нет. Что вы слушаете, это вас не касается! - прищурился он, глядя на меня.
- Тогда я пока умоюсь, с вашего позволения?
Воду в кране я пустил совсем тоненькой струей, чтобы она не заглушала долетавшие через открытую дверь обрывки разговора:
«… что напоминает… в цирке тигр дрессировщика порвал… приезжал, еще когда работал… тут не человек… цирк, зоопарк позвонить… некоторые богатые чудаки в квартирах держат…»
«…следов нет… тетки отпечатки повсюду, а этого… только когти вот на двери… почему у него?., что-то знает…»
Когда, натянув тренировочные штаны, я вернулся на лестницу, они уже успели определиться с тактикой.
- Мы вас пока беспокоить не будем. Вы подумайте, память напрягите. Димедрол, в конце концов, развеется ведь когда-нибудь. Телефончик свой оставьте, и наш запишите. Из Москвы пока никуда не пропадайте. И вот еще что - складывается у нас такое впечатление, что до вас тоже пытались добраться. Знаете, все-таки, как говорится - «Моя милиция меня бережет». Вы не подумайте, что нам все равно, у нас ведь тоже отчетность страдает. И два нерас- крываемых убийства в одном доме для нас хуже, чем одно. С наступающим вас, - заключил майор, швыряя окурок мне под ноги.
Запираясь, я тоскливо подумал, что и сам был бы рад не пропадать никуда из Москвы, но обещать ничего не мог.
…Они недалеко ушли от истины: это был не тигр, а ягуар. Но делиться своими переросшими в уверенность предположениями с ними я так и не стал. Пусть их очерствелый мозг и сумеет воспринять их, и даже поверить моей истории, - что с того? Служебные инструкции МВД не описывают способов борьбы с майянскими оборотнями… Против них наверняка бессильны даже серебряные пули и прочие народные средства, упоминаемые в европейской мифологии.
Угроза была теперь более реальной, чем когда-либо. Моя несчастная соседка поплатилась только за то, что первой вышла из своей квартиры после землетрясения, совпавшего по времени с пришествием чудища, посланного, чтобы покончить со мной. Моя авантюра стоила жизни невинному человеку, и это само по себе уже было достаточным основанием задуматься о том, имею ли я право ее продолжать.
Наконец, я просто боялся. Мне то казалось, что я уже переступил рубеж, до которого можно еще было делать выбор: словно хотел полюбоваться с канатного мостика на протекающую внизу горную реку, но сорвался, и теперь меня уносит течением; то вдруг я начинал говорить себе, что все еще можно отыграть назад, передумать, отступить, спастись.
Задремать у меня больше не получилось, несмотря на то, что спал я всего несколько часов. Все утро я провел с веником и тряпкой, подметая полы и вытирая пыль с мебели, очищая квартиру от обвалившейся штукатурки с такой тщательностью, словно хотел одновременно стереть следы землетрясения из памяти, чтобы и дальше можно было закрывать глаза на самые очевидные доказательства моих гипотез, выпросить прощения у демонов и вернуться к обычному моему существованию.
К тому моменту, как мое жилище снова обрело прежний вид (оставалось только побелить потолок), мне почти удалось в сотый раз договориться с собой о прекращении работы над книгой. И тут в прихожей вкрадчиво запиликал телефон.
- Дмитрий Алексеевич? - голос принадлежал молодой девушке. Я почему-то сразу решил, что она должна быть очень красива; таким вот будоражащим воображение тембром обладают ведущие утренних программ на радио. Их, должно быть, специально отбирают по всей стране, доверяя им непростое, ответственное дело: с нежностью и осторожностью сапера будить невыспавшихся, похмельных сограждан. Она еще не успела ничего сказать, а я был готов уже со всем согласиться.
- Вас беспокоят из бюро переводов «Акаб Цин». У нас для вас новый заказ. Вы не могли бы подъехать, как только завершите работу над предыдущим? И пожалуйста, постарайтесь сделать это до тридцать первого числа, а то в Новый Год мы не работаем, из-за ритуалов.
- Хорошо, - механически отозвался я.
- Замечательно. Тогда мы вас ждем, - ее голос звучал доброжелательно, почти ласково, как если бы я позвонил по телефону доверия.
С полминуты после того, как она положила трубку, я слушал короткие гудки, пытаясь вспомнить, оставлял ли я в этом странном бюро свой домашний номер. Конечно, в наше время про любого можно найти какую угодно информацию, и все же…
Так и не придя к однозначному выводу, я вернулся в комнату, заправил в «Олимпию» новый лист бумаги и принялся начисто перепечатывать перевод последней главы. В голове у меня было блаженно пусто, я не терял время на сомнения и колебания, и всего через пару часов работа была доведена до конца.
Так, наверное, наркоманы, принявшие твердое и окончательное решение завязать, переступить, начать новую жизнь, в один миг вдруг словно забывают об этом и, не встречая никакого внутреннего сопротивления, как бредущие под шепот Луны сомнамбулы, срываются с места и едут за дозой. Они не думают ни о чем и когда их уже затягивает в водоворот-слив сладкого забвения; только на следующий день вместе с судорогой ломки приходит раскаяние.
Скрепив скобкой чистовик, я оделся потеплее и робко заглянул в глазок. На лестничной клетке уже никого не было; но опечатанная соседская квартира, следы когтей и надписи на моей двери, которые я так и не успел отчистить, напоминали о том, как близко к краю пропасти я стоял. Не отважившись пройти по размазанному уборщицей кровавому пятну, я вызвал лифт, а выйдя наружу, сразу поймал машину.
Окна покрытой грязными разводами «шестерки» были затуманены инеем, она тряслась, как продрогший дворовый пес, а водитель-кавказец в лезущем двустороннем пуховике цветов коллажей Энди Уорхола молчал, нахохлившись, словно боясь, что вместе с паром из его рта выйдет драгоценное тепло и кастанедовская жизненная сила.
Разрушений от ночного катаклизма на заснеженных московских улицах на глаз заметно не было, но повсюду копошились желтые муравейники - муниципальные рабочие отлаживали невидимые коммуникации, видимо поврежденные подземными толчками.
- В Ленинакане страшнее было, - хрипло проронил водитель.
- Мне и вчерашнего хватило, чтобы до смерти перепугаться, - честно ответил я.
- У меня тогда полсемьи погибло. Дом пропал. Я когда в Москву переезжал, думал, по крайней мере, здесь трясти не будет…
- Вы знаете, я думаю, сейчас от этого уже нигде скрыться не получится, - сказал я то ли ему, то ли себе.
- В газете такое прочитал? - нахмурился он.
- В книге.
Водитель кивнул и снова умолк, погрузившись в свои мысли. До конца поездки тишину разрежали только однообразные проклятия, которые он посылал в космическое пространство, когда на дороге складывалась особенно сложная ситуация.
Охранник на входе в особняк, где размещалось бюро «Акаб Цин», узнал меня и, не
