без командования, пока начнут принимать меры… Исчезновение Феба – ситуация неординарная. Еще ни один координатор гасителей не был подвергнут Катапультированию, так что сначала все бросятся на его поиски. Поэтому не забудьте для отвода глаз закрыть Катапульту. Этим вы не только избавитесь от улик и выиграете нам лишнее время, но и надолго блокируете местный канал связи с Беспросветной Зоной. Помните о своей уникальности? О ней я сейчас и толкую. Пусть теперь чемпионы попробуют отпереть после вас этот люк! Будут знать, как обижать Шатуна, Несущего Свет!..
Глава 9
Рип явно хотел преподнести нам сюрприз и намеренно не сообщил о том, что найденная им металлическая площадка – не лифт, а одно из местных средств транспорта. Причем принадлежало оно не обычному чемпиону, а самому Фебу, который, по всем предпосылкам, должен был уже отправиться в долгое путешествие от границы Вселенной к ее центру – отныне недостижимому для чемпиона Ядру. Это обстоятельство позволило нам прибрать к рукам бывшую собственность координатора – весьма редкую и ценную модель светопланера… Ну, или как еще обозвать летательный аппарат, который, несмотря на внушительный вес, мог парить в световых потоках, будто бронированный ковер-самолет?
Если бы Феб не канул в Беспросветной Зоне, мы, разумеется, ни за что не сумели бы воспользоваться его персональным средством передвижения. Но как только чемпион исчезал из Ядра, согласно местным законам, все его нажитое непосильным трудом имущество автоматически превращалось в бесхозное. И, как следствие этого, могло распределяться по вполне справедливому, на мой взгляд, правилу, что в земной интерпретации гласило: «Кто первый встал, того и тапки!» К кому из чемпионов в дальнейшем перекочевали тапки несчастного Феба, мы понятия не имели, но светопланер координатора по праву достался пройдохе Рипу. Впрочем, нам завидовать ему было бессмысленно. Мы – шатуны – все равно не смогли бы освоить даже азы «ментального» управления чемпионской техникой.
Вопреки ожиданиям, левитирующая платформа отправилась не вниз, а воспарила над Юдолью и начала стремительный подъем вдоль отвесного бока гасителя. Рип еще на террасе предостерег нас, чтобы мы не маячили по платформе, а присели, поскольку вряд ли наши хрупкие организмы испытывали когда-нибудь подобного рода перегрузки. Что адаптер имел в виду, мы поняли практически сразу, как только отправились в путь. Траектория полета светопланера менялась порой непредсказуемым, а зачастую и вовсе иррациональным образом. Ни один из земных летательных аппаратов не сумел бы воспроизвести подобные маневры. На такое были способны, пожалуй, лишь летающие тарелки да уже упомянутый мной ковер-самолет. В общем, получалась та же картина, что и с уборщиками. Разве только их можно было дезориентировать погружением в иную реальность, а искусственный светопланер – нет. Он подчинялся законам Ядра независимо от того, что сейчас фактически находился не в нем, а в Трудном Мире, где запущенные в воздух многотонные стальные плиты если и летали, то очень и очень недолго.
На нас же инерция и прочие земные «прелести», обязанные ощущаться при таком головокружительном пилотаже, воздействовали в полной мере лишь до тех пор, пока Концептор не высох и его излучение не вернулось к исходному. Это случилось еще до того, как мы перемахнули через хребет гасителя, и выразилось в исчезновении встречного ветра вкупе с тошнотой. И хоть вставать в полный рост и ходить по мечущемуся, словно перепуганная муха, светопланеру, мы пока не рисковали, крепкий иммунитет к морской болезни придал нам столь необходимый сейчас оптимизм. Наверное, за время нашего пребывания в Ядре это был первый случай, когда исчезновение привычных атрибутов Трудного Мира вызвало у нас не тревогу, а радость.
Наконец-то нашлось занятие, с которым опальный адаптер справлялся безупречно. Он вел светопланер с уверенностью настоящего пилота-аса и поневоле заставлял проникнуться уважением к своему мастерству. В отличие от нас Рип так ни разу и не присел, продолжая твердо стоять на ногах даже при резких маневрах; ни дать ни взять оловянный солдатик на подставке – игрушка, о которой нынешние «компьютерозависимые» дети имели представление лишь благодаря сказочнику Андерсену. Секрет подобной устойчивости крылся, разумеется, не в тяжелых ботинках чемпиона, а в его мультипроекционном восприятии действительности, помогающем быстро приспосабливаться к неблагоприятным условиям иных Вселенных.
Скрытый до этого от наших глаз тушами гасителей, теперь окружающий Юдоль мир предстал пред нами во всей красе. Вероятно, так выглядела бы наша планета, если бы человеку и прочим земным обитателям хватало для жизни одной энергии Солнца. В мире чемпионов напрочь отсутствовало такое явление, как борьба за существование. Или, применительно к здешним реалиям, грызня за место под солнцем. Сегодня ни один из обитателей этой части Ядра не был обделен теплом и Светом. Кризис перенаселения здесь давно миновал, а благодаря бескомпромиссным законам, карающим Катапультированием или Гашением за любую провинность, концентрация чемпионов на местную единицу площади постепенно упала до приемлемой. Теперь Держатель даже позволял избранным им чемпионам с окраины переселяться поближе к центру – на места жительства собратьев, что были сосланы в Беспросветную Зону либо приговорены к Бессрочному Гашению.
Рип признался, что примерно такими он и представлял себе эти районы Ядра в обработке нашего Концептора. Мои надежды в этом плане разительно отличались от надежд компаньона. Но отличия выдались в лучшую сторону, поэтому окрестные пейзажи услаждали нам взоры, уставшие от унылых видов Карантинной Зоны и Юдоли.
Это была уже не окраина, но еще и не Ось – обитель Держателя Пупа. Тут проживали обычные чемпионы – наподобие вышибал, уборщиков и прочего разношерстного сброда, что околачивался в Юдоли. Не знаю, что творилось в этих краях при перенаселении, но если увиденная нами картина ныне считалась нормой, то на ум напрашивалось лишь одно резюме: зажрались, поганцы! Ибо в каком это мире видано, чтобы всем его жителям полагалось по огромному замку и в придачу к нему заповеднику на полтысячи гектаров? Замки – все монументальные и по-своему уникальные – возвышались почти на каждой более-менее заметной возвышенности. Где бы мы ни находились, неизменно видели вокруг себя семь- восемь циклопических и всегда оригинальных сооружений. Держатель словно насмехался над некогда провалившейся советской жилищной программой и с успехом воплотил в Ядре свой лозунг: «Каждому чемпиону – по дворцу и парку». Строителям коммунизма на отдельно взятом участке нашей многострадальной Проекции не приходилось и мечтать о столь радужном будущем.
Можно, конечно, возразить, что все увиденное нами с борта светопланера было лишь проделками Концептора и в действительности ничего подобного в Ядре не существовало. Но ведь преобразователь реальности отображал лишь то, чему был в силах подыскать аналогию. И потому, если на вводную «жилище чемпиона обыкновенного» Концептор стабильно выдавал ответ «дворец на лоне дикой природы», значит, верноподданным Держателя и впрямь жилось
