подробностей из прошлого Шульца, я все равно не мог проверить. Впрочем, в данный момент мне не требовалась от него правда. Игра с Уолтером в вопросы и ответы под видом проверки, фальшивый он или нет, сама была фальшивкой. Я затеял ее с одной целью: позволить «гарантам» подобраться к нам поближе. И в то же время не настолько близко, чтобы их оцепление замкнулось. Телепортирующийся между их группами Мангуст уже сообщил охотникам, что мы достигли места назначения. И сейчас он, очевидно, корректировал их маневры, пытаясь прежде всего обнаружить людей Тритона, которые также наверняка рассредоточились вокруг Зимовища.
Я был спокоен насчет Вектора и Гаера. За время, что они здесь находились, им наверняка удалось подыскать себе надежное укрытие. Но даже если подкрадывающейся к нам армии G.O.D.S. повезет не засветиться, мои люди в любом случае поднимут тревогу, когда враг будет на подходе. Потому что так надо. А иначе Мангуст и «гаранты» просто-напросто раскусят мой блеф и поймут, что Барклай и Тритон – одно и то же лицо.
Шульц ответил на девять из двенадцати вопросов, которые касались Исгора. На три остальных он, возможно, тоже ответил бы, если бы, дескать, был в курсе того, о чем его спрашивали. Обычная уловка, обязанная придать словам Уолтера правдивость. Если бы он врал напропалую, ему не составило бы труда выдумать ответы на все без исключения вопросы. Ну а сознавшись в незнании некоторых вещей, он вроде как подчеркивал, что говорит правду. И заодно давал понять, что до этого он также был с нами искренен.
Очередной вопрос оказался несложен и вряд ли загнал бы полковника в тупик. Но едва он открыл рот, собираясь ответить, как вдруг Тритон его перебил:
– Черт побери, Барклай! Нас окружают незваные гости! И почему, скажи на милость, я этому не удивлен?! Ты подставил меня, сучий потрох! Ну держись!
Эти его слова также прошли через синтезатор и прозвучали столь же бесстрастно, как предыдущие. Но разве их тон мог скрыть от Махайрода смысл сказанного выше? Вполне конкретный смысл, подразумевающий лишь одно: дружба Барклая и Тритона только что подошла к концу!
Сие событие тут же было ознаменовано раскатистым треском салюта. Правда, отнюдь не праздничного: это сработали расставленные по периметру двора замаскированные ракетницы. Сразу три десятка реактивных дымовых шашек взмыли ввысь и разлетелись во все стороны, будто брызги от плюхнувшегося в воду камня. А разлетевшись, устремились к земле, выбрасывая с каждой секундой все больше и больше дыма. И когда все они рассыпались вокруг Зимовища в радиусе около полукилометра, каждая из них дымила уже в полную силу.
Что ни говори, а мгла была, есть и будет лучшим другом шпиона, в особенности разоблаченного. Чуть эффективнее разве что дым современных армейских дымовых шашек, содержащий в себе еще и металлические примеси. Нагреваясь при распылении, они создают дополнительный термический экран, который сбивает с толку сканеры, мешая им обнаружить скрывающегося под завесой человека. А особенно под такой плотной завесой, какую выставил над Зимовищем обнаруживший «гарантов» Тритон.
За считаные секунды деревню окружила кольцеобразная непроницаемая стена дыма. Но двор, на котором находились я и Махайрод, не попал под ракетный удар, и потому видимость на нем пока оставалась в норме. Что, однако, полковника вовсе не обрадовало. Живо смекнув, что сейчас произойдет, он бросился за единственное укрытие, какое было ему доступно. И какое могло обезопасить его хотя бы на первое время – за меня.
На Уолтере также были надеты доспехи. И когда он воспользовался мной как живым щитом, его стала защищать и моя броня тоже. Сорвав с запястий бутафорские наручники, Шульц ловко отобрал у меня «карташ», и не успел я вымолвить ни слова, как бывший пленник уже обхватил меня сзади за горло. А в другой руке он держал оружие, которое для пущей устойчивости упер цевьем мне в плечо. В общем, Махайрод приготовился вырываться с боем из западни, ну а если у него это не выйдет, значит, он продаст свою жизнь как можно дороже.
Предсказать, откуда по нам будет открыт огонь, не мог даже я, хотя и знал, что мы находимся на прицеле сразу двух автоматических снайперских комплексов. Вектор и Гаер разместили их внутри зерносушилки и мехмастерской и управляли ими дистанционно, следя за целями через встроенные в комплексы видеокамеры. Орудия располагались на возвышениях, поэтому могли вести огонь по наземным объектам с выгодных позиций. И теперь этим машинам смерти предстояло доказать, что каждый обманувший Тритона не уйдет от справедливого возмездия. Включая даже меня.
Нет, я не оговорился: я действительно собирался сегодня пострадать. Причем довольно серьезно. Ради чего вот уже пять минут все крупные кровеносные сосуды на моей правой руке были блокированы выше локтя, а нервные окончания в предплечье и вовсе «отключены» за ненадобностью.
Сегодня мне предстояло продемонстрировать самый сложный трюк из арсенала оборотней-редупликантов – утрату конечности! Не скажу, что прежде я делал это часто. На моем счету было лишь два таких самоистязания, и оба они проводились на учебной практике, в стенах лаборатории. В полевых условиях лишать себя руки или ноги мне до нынешнего дня случая еще не выпадало. Что, естественно, порождало у меня закономерные опасения. Но, с другой стороны, все ведь когда-то приходится делать впервые, и отрывание себе конечностей – не исключение.
Вектор должен был отстрелить мне руку, когда я, изображая растерянность, подниму ее вверх, как будто бы капитулируя. То, что при этом Махайрод дышал мне в затылок, было вдвойне замечательно. И когда прилетевшая из зерносушилки пуля оттяпала мне предплечье аккурат в локтевом суставе, брызги крови и ошметки плоти, заляпавшие при этом лицо полковника, стали наилучшим свидетельством того, что карающая десница Тритона настигла предателя.
Вторая предназначенная мне пуля была выпущена с башни мехмастерской. Этот выстрел угодил левее – в верхнюю часть правой половины грудных доспехов. С такого расстояния снайперская винтовка запросто пробивает их насквозь. Что и случилось, после чего в моей броне появилась дыра, из которой моментально хлынула кровь… Душераздирающее зрелище, которое также произошло на глазах Шульца.
Впрочем, все было не так ужасно, как выглядело. Да, пуля действительно пробила мне доспехи, но лишь верхний их слой. Изнутри же к нему была приделана еще одна защитная пластина из более толстого и мягкого металла. В нем пуля и увязла. А между пластинами находился пакет с кровью, привнесший в мое представление необходимую натуралистичность.
Второй угодивший в меня выстрел оказал мне еще две услуги. Прежде всего он лишил меня сознания, исполнив роль грубой, но своевременной анестезии и избавив от страданий при первой, самой мучительной боли в оторванной руке. А во-вторых, удар от пулевого попадания развернул и отбросил меня назад с такой силой, что вырвал из хватки Махайрода. Которому хватило одного взгляда, дабы определить, что я больше не гожусь на роль щита. Ни живого, ни мертвого, поскольку теперь я элементарно не мог стоять на ногах и передвигаться. Ну а без этого я стану для Уолтера уже не защитой, а лишь тяжелой обузой.
Полковнику некогда было выяснять, жив я или мертв. И тем более незачем вытаскивать меня из-под огня. Я стал для «гарантов» битой картой и утратил всяческую ценность. В данную минуту все их внимание сосредоточилось на том, чтобы не дать Тритону или его людям вырваться из оцепления. То же беспокоило и Шульца. Но сначала ему предстояло решить более актуальную для него проблему: спасти собственную жизнь, избежав снайперских пуль.
