очень признателен, если бы именно Охотники сопроводили траурную ладью к морю и не допустили в отношении ее провокаций со стороны Защитников Веры. Сам понимаешь, нервы у этих ребят на пределе, поэтому они могут, например, случайно пальнуть по ладье из орудия, даже вопреки приказу… И когда же Пророк даст нам окончательный ответ?
– Думаю, завтра, в течение дня вы его получите, – пообещал Густав. – Как только он у нас будет, мы выстрелим красной ракетой, после чего встречаемся через полчаса на этом же месте. Естественно, при условии, что все это время вы будете соблюдать перемирие и не устроите ночью очередную бомбардировку.
– Договорились. Я лично прослежу за тем, чтобы не было провокаций, – кивнул Горм, после чего указал на сопровождающего Ларсена бойца и попросил: – Но перед тем, как мы завершим встречу, я хотел бы перекинуться с тобой парой слов наедине.
– У меня нет секретов от братьев. Как наверняка и у тебя – от твоих. – Может быть, Ларсен и не отказался бы от предложения форинга, но, похоже, Охотник сомневался в том, что их приватная беседа останется в тайне. Переговоры находились в центре внимания всех ватиканских правительственных структур, поэтому не было никаких гарантий, что среди сопровождающих Густава не затесался человек, который шпионил за своим командиром. С тех пор как волею обстоятельств отряд Ларсена был переименован из Второго в Первый, проверки на благонадежность стали проходить в Братстве Охотников гораздо чаще и строже.
– Что ж, доверие – это похвально, – заметил Горм, тоже явно уловивший истинный смысл в ответе Густава. – В таком случае считай то, что я тебе сейчас скажу, моей личной благодарностью тебе и твоим братьям за содействие. Нам доподлинно известно, что отступник, за голову которого вы даете очень хорошее вознаграждение, находится сейчас в Ватикане. Речь идет о Стрелке Хенриксоне. С ним еще двое: некий человек по фамилии фон Циммер и его помощник Михаил. Первый – плешивый коротышка лет за пятьдесят, второй – упитанный шатен, чуть пониже и помоложе меня; сильно хромает на правую ногу, поэтому не расстается с тростью. Буду признателен, если именно ты разыщешь этих троих и уничтожишь их. Не важно как – или пристрели, или сдай Хенриксона с приятелями в магистрат, – главное, чтобы их не стало, и как можно быстрее.
– Что Стрелок забыл в Ватикане? – полюбопытствовал Ларсен, явно заинтригованный очередным неожиданным известием. – И вообще, откуда у тебя такие сведения?
– Есть предположение, что Хенриксона послал Петербургский князь, дабы он вернул домой его непутевого сынка. Эта троица целый день крутилась возле нашего лагеря, а когда узнала, что Ярослав угодил в плен, стала выпрашивать у моего конунга взрывчатку в обмен на план какого-то подземного тоннеля. Мы поверили им и согласились на сделку. Но, получив динамит, Стрелок сбежал, так и не сообщив нам никакой информации. Поэтому будь осторожен: у банды Хенриксона имеется при себе и оружие, и взрывчатка.
Фенрир лукавил и при этом внимательно наблюдал за Охотником. Тот наверняка сейчас сопоставлял факты, увязывая недавний взрыв на кладбище Скорбящей Юдифи и только что полученную информацию. Горм смешал правду и вымысел в таких пропорциях, что его история, пусть и отдавала душком неискренности, в целом все же звучала правдоподобно.
– Хорошо, проверим, – подытожил Ларсен вслух свои короткие размышления. – Не вижу причин, по которым ты взялся бы сочинять для меня такую невероятную сказку. Видимо, ваш бывший компаньон Хенриксон действительно крепко вам насолил, раз ты хочешь теперь сдать его Ордену.
– Не Ордену, – поправил его Горм. – Тебе, Охотник. Мне известно, что твой отец был датчанином. И, хоть ты вырос в этой стране, знай, что у нас принято помогать сородичам. Даже таким далеким и не поддерживающим нашу веру, как ты, – ведь нас, датчан, осталось очень и очень мало.
Густав Ларсен снисходительно посмотрел на «сородича»-язычника, криво ухмыльнулся и постучал пальцем по крышке хронометра, давая понять, что пора закругляться.
– Возможно, отчасти ты и прав, – пробормотал Кувалда и, направившись к выходу, бросил через плечо: – Ладно, если нам еще доведется встретиться, я сообщу тебе, что выяснилось насчет твоего врага. А пока ждите красной ракеты. И не забывайте о перемирии! У твоего конунга не слишком крепкая память на подобные вещи…
Часть четвертая
Стрелок у Стального Креста
И познаете истину, и истина сведет вас с ума.
13
Ватиканские Сестры Услады Духа были, пожалуй, единственными горожанами, кто не боялся рвущихся в столицу захватчиков. Причину такой на первый взгляд беспочвенной смелости коротко, но емко выразила настоятельница обители Святой Изольды, матушка Клаудиа. Услышь кто посторонний ее слова да донеси потом о них куда следует, и матушку ожидали бы очень крупные неприятности. Но в нашем присутствии она могла позволить себе говорить любые вольности, вплоть до откровенной ереси.
– Да если лысый король этих язычников подойдет к воротам моего монастыря, ему даже не придется стучаться, – небрежно махнув рукой, ответила матушка Клаудиа на вопрос Михаила о том, куда Сестры будут прятаться в случае появления в городе норманнов. – Я сама распахну перед Торвальдом ворота и объявлю для Сестер обычный служебный день. А чем он, извините, будет отличаться от остальных дней? Разве что посетителей чересчур много нагрянет да пожертвований за службу никаких не соберем, только и всего. А то нам к этому привыкать! Ну, возможно, северяне будут малость погрубее, так сестрам это только впрок пойдет – для новизны, как говорится, ощущений. Служба у нас такая, ничего не поделаешь: побольше рвения в работе, поменьше моральных предрассудков… Что, у «башмачников», по- вашему, духа нет? Есть, куда ж ему деваться-то? А раз дух есть, значит, и услаждать его тоже необходимо. А в этой науке нашим Сестрам равных нет; вам ли, поганцам, не знать – помню те времена, когда между рейдами вы только в нашей обители и околачивались. Особенно тебя помню, усатенький, – по тебе тут многие послушницы сохли, а одна даже пыталась руки на себя наложить, когда узнала, что ты в Россию сбежал.
– Может, все-таки устроите мне ностальгическое свидание с кем-нибудь из прежних
