Маризы» не будет ясно, что именно я лучше всех готовлю сосиски на гриле за десять миль в округе, не говоря уже об острове Перро[12]. Зачем зарывать свой талант? Нужно доверять чутью: если чувствуешь свою правоту, не стоит отдаваться на откуп дяди, жены, друзей, газет или даже телевидения. Когда ко мне лезут с каким-нибудь советом, я выслушиваю, а потом все же высказываю свое мнение. Таким образом, ко мне нет претензий: ни долгов, ни listen-now-pray-later[13], если всю жизнь слушать других, в один прекрасный день обнаружишь, что перед тобой — сплошные костыли.
Р
Позапрошлой осенью я познакомился с Маризой в «Эджуотер-баре» (эта танцплощадка напоминает формой ломтик дыни, которой упирается мысом в озеро Сен-Луи). Она приехала на nowhere[14], с какой-то своей подругой. Кажется, ее звали Николь. А я был в «Эджуотер-баре» с моим братом Жаком (он — профессиональный писатель. Жак обещал почитать мои дневники. Посмотрим, что он потом скажет, в смысле по поводу моей орфографии, грамматики или прилагательных. Особенно о качественных прилагательных. Я имею в виду прилагательные времени, места и скуки). Как только я познакомился с Маризой, я понял, что это та самая девушка, с которой мы поймем друг друга: между нами мгновенно пробежала искра.
Жак сразу уставился на них обеих, как будто у него было плохо со зрением. Затем заулыбался, встал, подошел к столу, за которым они сидели (коричневая скатерть была в пятнах: посреди, на пятне, в красной пластмассовой плетенке горело что-то вроде церковного светильника). Показывая пальцем на автобус nowhere, стоявший во дворе «Эджуотера», он сладко заворковал:
—Когда, милые барышни, вы садились в этот судьбоносный автобус, вы, конечно, и не подозревали, что этот слепой поводырь привезет вас на встречу с братьями Галарно?
Тут из-за его спины возник я и, слегка оттолкнув Жака, сказал:
— Извините его, девушки, это он не потому, что выпил, просто он у нас образованный. Идите сюда, на танцплощадку, станцуем ча-ча-ча. Я умею ча. А мой брат Жак приехал сюда на серебристо-голубом «бюике ривьера» с откидным верхом. Так что до города мы вас потом довезем, а то мало ли? вдруг с nowhere произойдет несчастный случай?
На самом деле несчастным случаем были мы. Мариза (я тогда еще не знал ее имени) встала, правой рукой потушила окурок в стакане из-под пива. И мы в густом дыму пошли с ней танцевать на узкий пятачок, заполненный парочками: в тот вечер всем хотелось сплясать ча-ча-ча. Жак подсел за стол к той, которую звали Николь. Я не слышал, о чем он с ней говорил, но видно было, ни он быстро перешел к делу. Он обнимал ее за плечи, трогал за грудь, что-то нашептывал, поглаживал ей задницу. В нем было что-то от мясника, не решающегося зарезать теленка. В конце концов, он ухватил ее за талию, а она с довольным видом положила ему голову на плечо. Было ясно: дело в шляпе. Ну а у нас с Маризой все было иначе...
—Меня Маризой зовут. Мариза Дусе. А тебя?
—Франсуа. Ты как, здесь часто бываешь?
—Нет, никогда. Обычно по субботам вечером мы с моим парнем ходим в «Казино Бельвю» или «У Пари», там пошикарнее и оркестр хороший. Но Николь — она сейчас с твоим братом — приехала из Квебека. Ей хотелось на людей посмотреть.
—Nowhere как раз для этого. А кто твой парень?
—Что теперь об этом рассказывать: вчера мы с моим женихом расстались.
—А ты любишь танцевать?
—Очень, но не с кем попало.
—А со мной?
—Не знаю еще, там посмотрим.
—Вы как, останетесь с нами в «Эджуотере»?
—Это Николь решать, со мной-то всегда можно договориться.
—А ты красивая...
—А твой брат — кто? Он так забавно изъясняется.
—Он — сценарист.
—Как-как?..
—Пишет сценарии на телевидении.
—Как ты думаешь, он знает Йолана Герара?[15]
—Да он всех их знает. Он даже встречался с Жильбером Веко, когда тот приезжал сюда месяц назад.
—А ты работаешь вместе с ним?
—Нет, у меня закусочная.
—А... (Она задумалась. Я лихорадочно соображал, что бы приятного ей сказать.)
—У тебя попка кругленькая, как два яблочка.
—Но я не торгую ими на вес.
—А я и не собираюсь их покупать, только прикоснуться.
—А ты, оказывается, нахал. Ты женат?
—Нет.
—Но посмотреть на твой палец, кажется, что у тебя было кольцо.
—Раньше. Но я его выкинул в Сен-Лоран[16]: я бы и жену мою сбросил туда же, если бы мог, вместе с ним.
—Давно это было?
—Чуть меньше года назад.
—А я лишь в невестах побывала, если так можно сказать. Морис заходил ко мне вечерами или просто звонил: мол, «иду», а потом отправлялся играть в карты. Короче, мы расстались.
—Знаешь, Мариза, тебя зовут как мою маму.
—Но это ведь редкое имя.
Когда мы вернулись с танцплощадки, Жак уже заказал скотч. Ну и повеселились мы тогда, бог мой! Если мой брат Жак в ударе, то он острит не хуже Альдерика. Он пародирует всех артистов с телевидения, которых знает лично, к тому же он умеет показывать фокусы со спичками и сигаретами: девчонки были в восторге. Особенно Николь, не всем же из nowhere выпадает такое везенье! Сигаретный дым сгущался, как туман. У Жака от него слезились глаза, но он продолжал рассказывать свои байки, а мы смеялись от души. Мариза дала мне себя обнять, я гладил ее, я «этнографировал» всеми десятью пальцами, я «вел записи» ртом и «снимал мерки» своими коленями. Из «Эджуотера» никто не расходился, народу собралось как в Китае! В два часа ночи, когда прозвенел last call[17], чтобы запить скотч, мы приняли по четыре кружки холодного пива «50». Продираясь локтями через толпу, мы наконец добрались к нашему кабриолету, который стоял на паркинге, подобно дремавшему под вязом Мартиру.
Мариза все время вскрикивала «ой!» Площадка была каменистой, и мелкая галька попадала в ее атласные босоножки. Я подхватил ее на руки, и, если бы не очереди машин, стоявших по обе стороны и служившие мне ориентиром, я никогда бы не добрался до места.
