Дальше следовало имя фараона Рамзеса II, но опять-таки оно явно было вставлено в картуш позже, вместо другого, стертого имени.
Но то, что я прочитал дальше, снова вселило в меня радостные надежды:
Соорудить себе вечный приют в этой стране! Мы с Павликом переглянулись.
Тут текст почему-то обрывался, но ясно, что посланец фараона нашел заветное место, иначе он не стал бы оставлять благодарственной надписи.
И, видимо, место это находилось где-то поблизости! Ведь не стал бы неведомый чиновник оставлять надпись вдали от таинственной каменоломни, которую так долго искал. Нет, он, конечно, приказал выбить на скале эту надпись с радости и тем самым невольно выдал секрет, хотя и туманно, подсказывал нам дорогу к заветной долине!
Но какой фараон послал его сюда? Судя по тексту, Хирен: «соорудить себе вечный приют в этой стране» — конечно, речь идет о гробнице. Это его имя стояло в картуше прежде.
Я торопливо достал блокнот и стал сличать эту надпись с теми, что мы нашли раньше. Похоже, что ее высекала та же рука, что и нижнюю часть надписи на плите под изображением молящегося человека. Или это мне только кажется?
Я решил остаться здесь на несколько дней и тщательно обшарить все окрестности. Но наши планы рухнули в первую же ночь.
Среди ночи меня разбудил вдруг неистовый крик Ханусси:
— Ганеш! Ганеш!
Змея! Я вскочил, словно был внезапно ужален сам, и в одних трусах выскочил из палатки.
И едва не сбил с ног Павлика. Он стоял передо мной тоже в одних трусах, держа на весу правую руку, как будто вывихнул ее, и смущенно улыбался. А рядом с ним приплясывал от волнения старый Ханусси и, размахивая фонарем, продолжал кричать:
— Ганеш! Ганеш!
— Где змея? Кто укушен? — спросил я.
— Я, — все так же улыбаясь, ответил Павлик и протянул мне осторожно руку.
Выхватив фонарь у старика, я склонился над ней. У самого запястья краснели две крошечные ранки.
— Понимаете, полез под подушку за часами, а она меня и ужалила, — словно оправдываясь, пробормотал Павлик.
Вокруг нас собрались уже все, разбуженные неистовым криком повара.
— Сыворотку быстро! Она в моей палатке! — приказал я.
И Женя сразу бросился с фонарем на поиски. Все мы знали, что с египетской коброй шутить нельзя.
Я быстро стянул Павлику руку шнурком и сделал несколько надрезов бритвой в месте укуса. Павлик охнул и закряхтел.
— Сколько прошло времени после укуса?
— Минуты три, не больше. Я сразу вскочил, а тут Ханусси закричал…
— Аллах разбудил меня вовремя, я увидел, как ганеш выползает из палатки, и убил его, — начал объяснять старик, но я не слушал его.
Прошло уже три мунуты, а может быть, и больше. Сколько их осталось в нашем распоряжении? Через пять минут после укуса кобры человек теряет сознание так внезапно, что даже не успевает вскрикнуть, голосовые связки его парализует змеиный яд. А через десять минут наступает смерть…
Минутная стрелка на моих часах, казалось, мчалась как бешеная.
Подскочивший Женя сунул мне в руки шприц и пузырек с сывороткой. Какое счастье, что я держал ее наготове и так быстро нашли!
Но ведь змеи редки в этих краях, они чаще встречаются в низовьях Нила, недаром изображение кобры служило в древности эмблемой Нижнего Египта. Хотя здесь, в горных долинах, их тоже, наверное, немало. Но как могла она забраться под подушку?..
Эти отрывочные мысли чехардой мелькали у меня в голове, пока я дрожащими руками набирал в шприц спасительной сыворотки.
Павлик вдруг мягко начал валиться набок. Его тут же подхватили, удержали. И я быстро сделал укол.
Минуты две, показавшиеся нам бесконечными, Павлик лежал неподвижно на песке. Потом он слабо застонал и открыл глаза. Только теперь, видно, он испугался по-настоящему, лицо у него побледнело, осунулось и приняло какое-то по-детски растерянное выражение.
— Грейте скорее воды, кипятите чай, — распорядился я. — И готовьте машину.
Самое страшное, кажется, миновало. Но его надо было немедленно увозить отсюда. Наверняка еще потребуется помощь опытного врача. А где его взять? Добраться бы до Нила, а там можно по радио вызвать самолет из Асуана, там на строительстве опытные врачи.
— Быстро матрац в машину, устройте его поудобнее, — продолжал командовать я, направляясь в палатку, чтобы одеться. — Мы поедем вперед, а вы свертывайте лагерь и следуйте утром за нами.
«Вот и кончились наши поиски», — промелькнула горькая мысль, но тут же пропала, оттесненная массой неотложных забот.
Когда я через несколько минут вышел из палатки, уже готовый в дорогу, ко мне подошел старый Ханусси, волоча за хвост по песку большую кобру. Голова у нее была размозжена чем-то тяжелым.
— Ударил палкой, — пояснил он. — Я много их убивал, когда работал в Луксоре и Тель-аль-Амарне. Как увидел, что ганеш выползает из палатки, сразу схватил палку и…
Но у меня и на этот раз не хватило времени, чтобы узнать поподробнее, как все это произошло. Надо было спешить, действовать. Я торопливо пожал старику руку, поблагодарил его и пошел к машине, в которую уже уложили Павлика. Он был в сознании, но все время стонал. Рука вздулась и посинела. Поколебавшись, я на всякий случай сделал еще один укол, хотя и не знал, нужно ли это.
Мы напоили Павлика горячим чаем и тронулись в путь.
Никогда, наверное, не забуду этой бешеной поездки по ночной пустыне. В слабом свете фар она казалась ровной, как крышка стола. Но стоило прибавить скорость, как предательские рытвины и бугорки подбрасывали машину с такой силой, что мы стукались головами о брезентовый тент и падали друг на друга. Останцы призраками вырастали вдруг перед самой машиной, и шофер едва успевал выворачивать баранку. Но держался он молодцом: выжимал из машины все, что было возможно.
При каждом сильном толчке я испуганно поворачивался к Павлику. Ему доставалось трудно, но он пытался успокоить меня, приговаривая:
