Во времена, когда земля гуронов была полна чудес, великих подвигов и легенд, на берегу Большой Реки стоял город Доброго племени, а на другом берегу реки жил свирепый великан Великий Горный Змей. Великий Дух любил и охранял людей и, если бы великан вздумал поживиться соседями, то рыбы искусали бы его в воде, а Дух Реки известил бы Великого Духа о непослушании великана.
Долгое время Великий Горный Змей глотал слюнки, поглядывая через реку, и обдумывал, как бы полакомиться, не нарушая запрета.
Однажды двое детей, мальчик и девочка, бросали в воду камешки и распугали рыбу. Вдруг мальчик увидел крохотную Голубую Змейку, вьющуюся около камня, и показал подружке:
— Смотри, какая красивая рыбка! Я никогда такой не видел. Давай поймаем!
— Нет, — сказала девочка, — рыбки наши друзья, охраняют нас от великана, их нельзя ловить!
Тут высунулась из воды голубая головка с золотыми перышками, и нежный голосок пропел:
— Перед вами не рыбка, а бедная птичка. Злой великан оторвал мне блестящие, голубые крылышки, когда я порхала среди цветов и собирала сладкий сок. Я чудом спаслась, а теперь голодаю. Накормите меня скорее, и я спою вам волшебную песню.
Девочка дала змейке хлебных крошек. Наевшись, она вылезла на берег и, свернувшись колечком, запела сладким голосом о том, что за рекой живет бессердечный и могучий Великий Горный Змей, он ловит птичек и глотает их, как лягушка комаров.
Заслушались дети, а когда песня кончилась, мальчик спросил:
— Где же были у тебя крылья, Птичка-Змейка? Никаких следов не видно.
— Надо верить мне! А кормить и заботиться о слабых должны в племени Добрых все. Разве вас не научили этому?
— Мне жаль ее, — сказала, чуть не плача, девочка.
— Отнесем Змейку домой и хорошенько накормим, — предложил мальчик, чтобы как-то загладить горечь укора.
Они положили Змейку в маленькую корзиночку из бересты и принесли в свой вигвам. Вечером она охотно запела родителям детей, потом пришли соседи и созвали все племя слушать невиданную певицу.
![](/pic/5/1/7/0/9//_25.png)
Песни были сладостно-жалобными, и даже суровые воины проливали слезы. Сам вождь похвалил песни о кровожадном Великом Горном Змее.
Каждое утро женщины приносили мягкие лепешки для Змейки. Голубая певунья все ела и ела, все росла и росла. Она уже не помещалась в вигваме, а лежала, свернувшись кольцом, вокруг него. Еды требовала с каждым днем все больше и больше, но по-прежнему пела сладостно, заставляя проливать слезы жалости. Наступил день, когда вождь сказал:
— У нас нет больше хлеба кормить тебя, Змея. Ты уже достаточно большая, чтобы кормиться самой.
— Да, я подросла, но стала слишком неповоротливой для охоты. Если у вас нет хлеба, то я могу есть рыбу и мясо.
— Нет, — ответил вождь, — бизоны ушли из наших мест, а рыбу мы не ловим, потому что это наши друзья, они охраняют от твоего же врага Великана.
— Великан не живет больше там. Можете переправиться через реку и охотиться.
— Откуда тебе это известно, Змея?
— Не задавай вопросов, вождь! Мой голод силен. Торопись, пока твое племя не стало моим обедом!
— Придется ловить рыбу, — сказал вождь. — Нам нужно скорее накормить ее, иначе все погибнем.
Уже много корзин с рыбой проглотило чудовище, но требовало еще и еще. Дух Реки увидел, что его народ не возвращается и прогнал оставшихся рыб в другие реки. Тогда лов был прекращен.
— Теперь отправляйтесь на охоту! За рекой пасутся большие стада жирных бизонов.
— Там Великан! — испугались воины.
— Там нет Великана! — свирепо зашипело громадное чудовище.
— Мы пойдем на охоту всем племенем и принесем тебе много мяса, — заверил вождь.
— Пусть воины идут одни, остальные будут слушать мое пение. — А если охота затянется, то будут съедены.
— Друзья мои! — произнес вождь, когда охотники отошли достаточно далеко. — Змея права: Великий Горный Змей не живет больше за рекой. Он хитростью поселился у нас! Когда дети распугали рыбу, он перешел реку. Мы выкормили его своим хлебом под заколдованное пение, а теперь он погубит наше племя. Давайте настреляем побольше дичи, а когда он, сытый, уснет, то храбрые воины изрубят его томагавками.
Испуганные женщины и дети приходили к Великому Горному Змею, приносили ему последние крошки хлеба, слушали хриплое пение и плакали от страха. Он стал так велик, что не помещался даже среди вигвамов, а толстым кольцом обвился вокруг всего города, чешуйчатый хвост касался отвратительной головы с красными, злыми глазами.
![](/pic/5/1/7/0/9//_26.png)
Через несколько дней вернулись охотники. Они поразились размерами чудовища, змеиные кольца уже дважды опоясали бревенчатую стену, никто не мог выйти за ворота. Большие бизоньи туши целиком проглатывались страшной пастью, а когда не осталось ни одного клочка шерсти, Великий Горный Змей облизнулся шершавым языком, закрыл глаза и захрапел.
Вождь велел вывести из города всех женщин, детей и стариков, а когда все племя собралось, вместе, то расставил воинов вокруг Великого Горного Змея и подал команду стрелять из луков. Воины разом выпустили целую тучу острых стрел, но они отскакивали от твердой, как скала, шкуры чудовища, даже не разбудив его. Взялись за копья и томагавки, вождь сам бесстрашно ударил в безобразную морду, но томагавк со звоном отскочил и разбудил великого Горного Змея. Змей стал бить все кругом своими могучими, громадными кольцами. Тяжелый хвост разбрасывал бревна от стен и жерди вигвамов. Весь город превратился в кучу мусора и щепок, рухнули последние остатки стен, подымая клубы пыли. Страшная зубастая пасть, как огненная пропасть, разевалась и пожирала оцепеневших от ужаса людей. Десятками пропадали несчастные в бездонной глотке, змеиный язык догонял убегающих, и вот уже последняя горсть обреченных мелькнула между острыми зубами, последний раз лязгнули челюсти, а красный язык облизал жадную пасть. Великий Горный Змей так объелся, что было лень ползти домой, он заснул на развалинах чрезвычайно довольный, что не нарушил воли Великого Духа: индейцы сами принесли его к себе, сами выкормили.
Кругом все было разрушено и смято. Животные разбежались, люди все съедены. Только над обрывистым берегом Большой Реки; на кленовом дереве, осталось гнездо птичек-мух, колибри. Птичка-мать сидела на яичках, а птичка-отец улетел за цветочной пыльцой и не знал о случившемся.
— Ах, как я испугалась! — сказала Колибри-мать. — Великий Горный Змей съел всех жителей. Всех, кроме двух маленьких детей, которые спрятались под нашим деревом. Я вся дрожала от страха! Чуть-чуть не раздавила яички. Тебе нельзя улетать далеко, когда наша семья так нуждается в отцовской защите. И птички-мухи обстоятельно обсудили события. Что теперь делать? Кто победит Великого Горного Змея?
Вдруг Кленовое Дерево зашевелило листьями и раздался тихий голос:
— Тот, кто отломит мой самый верхний сук и самый нижний корень, сделает из них стрелу и лук, победит Великого Горного Змея.
Птички знали, что нужно делать. Колибри-мать, как зеленая молния, выпорхнула из гнезда, спустилась в лисью нору у корней дерева, и своими маленькими лапками и слабым клювиком стала долбить землю глубже и глубже, пока не прорылась к самому нижнему корню. Изо всех сил она рвала и клевала твердый корень. А Колибри-отец взлетал к самому верхнему сучку и тоже работал во всю мочь. Дерево стонало и качалось, но терпеливо сносило боль, пока сучок и корень не были оторваны. Колибри-мать потеряла в сырой норе весь блеск своих ярких перышек, но вытащила из земли корень и положила у ног детей.