Вовчик, старший, закончив, разумеется, МАИ и три года отбыв номер по распределению, упорно и весело шел по жизни. Преодолев все запреты отца – и чуть не порвав из-за этого с семьей, – поступил-таки в другое высшее учебное и стал… клоуном!
Настоящим клоуном!
Его и в цирке теперь можно видеть, но уже редко. И на телевидении у него свое шоу. Действительно смешное.
И уж точно не идиотское, которым потчевали многие старые кривляки.
Оно и понятно, у клоуна за плечами два высших образования.
И тут как-то встречались на вечере памяти Главного Конструктора – сказал Парамонову, что хочет третье, МВА по-английски.
Мастер бизнес-администрирования.
И правильно делает; его бизнес сильно разросся, десятки, если не сотни, сотрудников, огромные рекламные и производственные бюджеты. Но самое веселое, что клоун-бизнесмен по жизни так и остался клоуном.
Даже на той встрече: где Вовчик – там смех, хохот или, по крайней мере, у самых серьезных – улыбки. Вот что значит «нашел свою стезю».
А что, клоун-бизнесмен, даже в масштабах всей страны, куда лучше и полезнее, чем клоун-политик или клоун-чиновник. Во всяком случае, если Вовчик съюморит в какую-нибудь не ту сторону, то, кроме него, никто не пострадает…
А почему он вспомнил про Вовчика?
Ах да.
Про родственные души.
Самой родственной душой у Вовчика всю жизнь была Лида, его родная сестра.
Вот уж где было полное взаимопонимание.
Но если Вовчик был король гэга и прикола, то Лидочка была царевной Несмеяной. То есть случалось, что и она звонко хохотала – в том числе над шутками брата – но в основном глазки ее были устремлены в себя, внутрь.
Умные, такие притягательные для Парамонова глазки.
Когда раньше отмечали праздники – майские, ноябрьские, Новый год – Олег всегда старался быть к ней поближе.
Взрослые замечали, посмеивались.
Ну и пусть смеются, думал тогда маленький Олежка. Вырастем – женюсь на ней.
Умная, красивая.
И в отличие от брата – два института не последовательно, а параллельно.
Повзрослев, стала еще красивее.
И еще необычнее.
Она буквально сводила с ума Парамонова. Большинство его тогдашних достижений было направлено на то, чтобы доказать Лидочке, что с ним можно связать жизнь.
Но выбрала она не его.
Как всегда своенравно, против воли родителей, она вышла замуж за сослуживца, парнишку с Урала.
Очень хороший малый, даже Парамонов, изначально не любивший любого своего конкурента, должен был признать: очень хороший.
Когда у Лидочки начались эти странности – он стал ее верной тенью.
Странности поначалу не напрягали: ну, в печали человек, с кем не бывает? Устала, может.
Потом такой уставшей она становилась все чаще и чаще.
Самое страшное, что непонятно было, отчего.
Через два года она ушла с работы. Она просто не могла думать о работе, напряженно размышляя о чем-то своем, посторонним недоступном.
Могилевский-отец прошел все этапы понимания ее состояния.
От нулевого – когда она еще после десятого класса вдруг не пошла сдавать экзамен в вуз. Отказалась – и всё. Сказала, не до того. А до чего же талантливой девушке, всю школу проучившейся на «отлично» и последний год вообще не расстававшейся с многочисленными репетиторами?
Лида легла в постель, не вставала и ни с кем не разговаривала.
Поворачивалась только к брату, когда он садился рядом и брал ее за руку.
Могилевский буквально сходил с ума. Сначала от злости: все родители к «поступательному» году своих деток становятся немного маньяками. Потом, когда понял, что все серьезно, – от страха за дочь. Через некоторое время к ней вызвали известного психиатра.
Это уже потом Вовчик ему рассказывал, а тогда все было покрыто глубоким мраком. Потому что девушка из «психушки» – в МАИ? Нет, это нереально.
Она и не была в «психушке». Ни дня.
Доктор приезжал к ним по вечерам, Лидочка послушно пила лекарства. Поначалу став от них бревном, кулем – потеряв все свое очарование и интеллектуальное могущество. А потом, дней через пять, может быть, через неделю, вдруг постепенно восстановившись до прежней Лидки. Ну, может быть, чуть более Несмеяны, чем даже раньше.
Всем было велено забыть.
Могилевский – не без помощи отца Парамонова – решил все вопросы с не вовремя сданными экзаменами.
Они были сданы честно и ненатужно – естественно, на одни пятерки, просто позже, чем у других абитуриентов.
Лида стала студенткой.
На второй год взяла еще одно образование, вечернее.
Казалось, все налаживается. Могилевский-отец гнал от себя дурные мысли. А большинство посторонних ни о чем и не догадывались.
Дальше – диплом с отличием. Точнее, два красных диплома.
Потом – муж, не сразу, но принятый в семью: парнишка был толковый и влюбленный безмерно.
Потом дочка родилась чудесная, новоявленные дед и бабка были счастливы.
И одновременно – все учащающиеся приступы хандры. И соответственно, все учащающиеся приезды
