– Вон что выдумал! – говорил Илья Ильич. – В Обломовке мужики смирные, домоседы; что им шататься?..
– А ты не знаешь, – перебил Штольц, – в Верхлёве пристань хотят устроить и предположено шоссе провести, так что и Обломовка будет недалеко от большой дороги, а в городе ярмарку учреждают…
– Ах, Боже мой! – сказал Обломов. – Этого еще недоставало! Обломовка была в таком затишье, в стороне, а теперь ярмарка, большая дорога! Мужики повадятся в город, к нам будут таскаться купцы – все пропало! Беда!
Штольц засмеялся.
– Как же не беда? – продолжал Обломов. – Мужики были так себе, ничего не слышно, ни хорошего, ни дурного, делают свое дело, ни за чем не тянутся; а теперь развратятся! Пойдут чаи, кофеи, бархатные штаны, гармоники, смазные сапоги… не будет проку!
– Да, если это так, конечно, мало проку, – заметил Штольц. – А ты заведи-ка школу в деревне…
– Не рано ли? – сказал Обломов. – Грамотность вредна мужику: выучи его, так он, пожалуй, и пахать не станет…
– Да ведь мужики будут читать о том, как пахать, – чудак! Однако послушай: не шутя, тебе надо самому побывать в деревне в этом году.
– Да, правда; только у меня план еще не весь… – робко заметил Обломов.
– И не нужно никакого! – сказал Штольц. – Ты только поезжай: на месте увидишь, что надо делать. Ты давно что-то с этим планом возишься: ужели еще все не готово? Что ж ты делаешь?
– Ах, братец! Как будто у меня только и дела, что по имению. А другое несчастье?
– Какое же?
– С квартиры гонят.
– Как гонят?
– Так: съезжай, говорят, да и только.
– Ну, так что ж?
– Как что ж? Я тут спину и бока протер, ворочаясь от этих хлопот. Ведь один: и то надо, и другое, там счеты сводить, туда плати, здесь плати, а тут перевозка! Денег выходит ужас сколько, и сам не знаю куда! Того и гляди, останешься без гроша…
– Вот избаловался-то человек: с квартиры тяжело съехать! – с удивлением произнес Штольц. – Кстати, о деньгах: много их у тебя? Дай мне рублей пятьсот: надо сейчас послать; завтра из нашей конторы возьму…
– Постой! Дай вспомнить… Недавно из деревни прислали тысячу, а теперь осталось… вот, погоди…
Обломов начал шарить по ящикам.
– Вот тут… десять, двадцать, вот двести рублей… да вот двадцать. Еще тут медные были… Захар, Захар!
Захар прежним порядком спрыгнул с лежанки и вошел в комнату.
– Где тут две гривны были на столе? вчера я положил…
– Что это, Илья Ильич, дались вам две гривны! Я уж вам докладывал, что никаких тут двух гривен не лежало…
– Как не лежало! С апельсинов сдачи дали…
– Отдали кому-нибудь, да и забыли, – сказал Захар, поворачиваясь к двери.
Штольц засмеялся.
– Ах вы, обломовцы! – упрекнул он. – Не знают, сколько у них денег в кармане!
– А давеча Михею Андреичу какие деньги отдавали? – напомнил Захар.
– Ах, да, вот Тарантьев взял еще десять рублей, – живо обратился Обломов к Штольцу, – я и забыл.
– Зачем ты пускаешь к себе это животное? – заметил Штольц.
– Чего пускать! – вмешался Захар. – Придет, словно в свой дом или в трактир. Рубашку и жилет барские взял, да и поминай как звали! Давеча за фраком пожаловал: «дай надеть!» Хоть бы вы, батюшка Андрей Иваныч, уняли его…
– Не твое дело, Захар. Поди к себе! – строго заметил Обломов.
– Дай мне лист почтовой бумаги, – спросил Штольц, – записку написать.
– Захар, дай бумаги: вон Андрею Иванычу нужно… – сказал Обломов.
– Ведь нет ее! Давеча искали, – отозвался из передней Захар и даже не пришел в комнату.
– Клочок какой-нибудь дай! – приставал Штольц.
Обломов поискал на столе: и клочка не было.
– Ну, дай хоть визитную карточку.
– Давно их нет у меня, визитных-то карточек, – сказал Обломов.
