наши нехитрые пожитки собрал. Вдвоем мы на спину коня запрыгнули. Тронул я поводья и прочь от этого нехорошего места Буланого погнал.
Отъехали мы подале. Я коня придержал. Прислушался. Тихо в лесу.
– Оторвались, кажись, – сказал Баян.
– Это что же? – спросил я подгудошника. – Так далеко булгары в славянские земли забираются?
– Особенно в последнее время их много стало, – сказал Баян и поудобней на конском крупе устроился. – Ватаги по весям гуляют. Народ православный грабят и в полон берут. Потом в вотчину свою, в Булгар, на торжище волокут. Видать, они нас здесь встретить не думали. Ловцы, чтоб им пусто было!
– А может, посмотрим, чего они нахапали? – спросил я его.
– А давай! – хлопнул он меня по плечу. – Если наши у них есть, попробуем высвободить.
– Вон тот худосочный у булгар, видать, за вожака, – шепнул мне подгудошник.
– Так оно и есть, – кивнул я в ответ. – Видишь, как он распоряжается. У, вражина!
– И доспех на нем чудной какой-то.
– Ну, каждый под себя защиту, по удобству, подбирает, – сказал я и стал отползать назад.
Мы нашли булгар ближе к вечеру. Никого не таясь, словно у себя дома, они разбили стан на просторной опушке. Костры запалили. Стали снедь готовить. На запах горелого мы и пошли.
Их было много. Больше сотни. И все хорошо ополчены. Сразу было видно, что не гулящие это люди, не разбойники. Доспехи на них крепкие, оружие справное. У каждого копье, нож, кистень. У конников мечи. Щиты за спинами висят. Вожак хоть недужный на вид, а доспех на нем крепкий. Зипун длиннополый. Железными бляхами обшит. Ворот у зипуна высокий, шею сзади прикрывает. На ногах сапоги рыжие. На голове шишак лисьим мехом обмотан. И не важно, что его на первый взгляд возгрей прибить можно, по повадкам видать – вой бывалый. Эка лихо он своими распоряжается. Те ему подчиняются беспрекословно. Порядок в становище. Во всем порядок.
И стан свой булгары по уму поставили. Санями от леса огородились, а со спины их овражек прикрывает. Сразу ясно – ученые. И нетрудно догадаться, что войско это, а не лихая ватага. С такими не потягаешься. Уж больно их много.
А потягаться хотелось. Видели мы, как вражины полонян плетками стегали. Словно баранов, в середку лагеря сгоняли. Парни молодые и девки в полоне оказались. Били их, кричали громко. Но заметил я, что били не сильно. Оттого, видно, одна полонянка, маленькая, худенькая, в рогожку укутанная, на обидчика с кулаками кинулась. Досталось ей. Двое ратников сразу булгарину на выручку пришли. Оторвали ее от стражника. Швырнули, словно куль, в самую гущу пленников. Опрокинула, падая, она людей. Те на землю повалились. А булгары только гогочут. Радостно им от того, как славяне у их ног в снегу барахтаются. Только чахлый предводитель булгарского воинства на своих заругался сильно. Те и притихли.
Жалко было полонян. Сильно жалко. Я же сам вроде как в полоне нахожусь. И хоть хозяйка моя далеко, все одно: даже на воле себя подневольным чувствую. Потому и хотелось мне своим хоть чем-то помочь. Только что мы вдвоем против силищи такой поделать могли?
– Эх, язви их всех в душу… – прошептал подгудошник.
Подполз ко мне.
– Не кручинься ты так, – я сказал тихо.
Он рядышком, у подножья здоровенного дуба пристроился. Вздохнул сокрушенно.
– Видать, Доля нам ныне удачи не даст.
– Ничего, – ответил я. – Меня другое радует.
– Что? – удивленно посмотрел на меня сопутник.
– Сколько в стане ратников?
– Я сто двадцать три насчитал.
– А полонян сколько?
– Три десятка. Ну и что? – Баян все еще не понял, о чем я ему сказать пытаюсь.
– А то получается, что для булгар пленники добыча немалая. Дорогая, по всему видать. Иначе бы столько воинов для охраны не поставили бы. И стерегут они полонян зорко. И беречь их будут.
– То-то я смотрю, – горько усмехнулся Баян, – что плетками они наших стегают. Берегут, видать.
– Для острастки это. Не хотят они, чтобы полоняне разбегаться начали. Ты же сам видел, что никто из наших даже не поморщился. Выходит, небольно бьют.
– Зато мы налетчиков больно бить будем, – упрямо сказал подгудошник.
– Ну, положим мы десяток. Ну, может, побольше чуток. А остальные нас повяжут. И пойдем мы с тобой вместо Мурома в Булгар их проклятый. Разве это лучше будет?
– А если вслед за ними пристроиться да потихоньку по одному валить? – не унимался парень.
– Это как раз до следующей зимы нам хватит, – урезонил я его. – И потом, они же не будут потери свои сносить. Они же супротив нас с тобой окрысятся.
– Сдается мне, что просто струсил ты, Добрый, – взглянул он мне прямо в глаза.
Выдержал я его взгляд.
– Прости, дурака, – понял он, что глупость сказал. Глаза к земле опустил и вздохнул тяжко.
– Ты думаешь, мне полонян не жалко? – спросил я его.
