горелого мяса и шерсти. Но их казалось, не убывало. В голове лихорадочно билась мысль: Что делать? Что делать?
— В костер! — Крикнул я, — Шустрый в костер дров подкинь, потухнет и нам..
Шустрый понял и не отвлекаясь, сдвинул в костер ногой весь припасенный на ночь сушняк. Костер полыхнул. Языки пламени взметнулись к небу, освещая всё вокруг. Стало видно несколько черных точек ползающих по шалашу. Залезут, суки! Залезут!
В отчаянии, я издал такой рык, что потерял себя…
— Значит, не выйдет?
— Хоть убей, не выйдет.
— Это можно, — зловеще сказал Руслан.
Что-то закапало на загаженный пол.
— Не, не, не… не торопись.
— Толку то от тебя, — хмыкнул Лис.
— Я расскажу… Расскажу как до него добраться. Третий этаж, второе окно от подъезда.
Он там всегда, почти всегда… — чужак отчаянно хотел жить. — Сейчас не увидите. Но он по ночам свечи жжет.
Лис многозначительно посмотрел на Руслана. Мол, всё. Сказано всё. И провел большим пальцем по горлу. Руслан на мгновенье задумался, что-то решая.
— Лис, у меня в кармане мешочек. Достань.
Коля полез в карман.
— Это, что? — Удивился он, высыпав содержимое на ладошку. — Уйди-уйди?
— Ага… — ответил Рус и обратился к чужаку, — Я обещал тебе жизнь, хочешь жить сейчас зажуешь.
— Что это? Ничего я жевать не буду.
— Жить хочешь? Последний раз спрашиваю?
— Буду, буду..
— Рус а ты уверен? — Николай с сомнением посмотрел на Руслана.
Хорошо, что пленник не видел, как Руслан с сомнением пожал плечам.
— Что стоишь? Корми да отпустим.
Пленник жевал сухой порошок с ладошки и кривился. Слезы катились по его щекам.
— Запить дать?
Тот усиленно закивал головой. Припал к протянутой фляжки, и пил захлебываясь. Вода текла по подбородку.
Руслан убрал нож и коленкой оттолкнул пленника.
— Свободен! Вали отсюда!
Чужак пошел в заданном направлении, пошатываясь и держась за стенки. Вывалился он из подъезда совершенно невменяемый.
— На речке, на речке, на том бережочке мыла Марусенька белые ножки…
Донеслось с улицы.
— Какого черта? Дюбель, ты, где так нажраться успел?
— Хлыст, а ты гавно! Всегда тебе хотел это сказать … ик… ик… иди на … Господи! Как красиво то кругом… А вы все дерьмо. И Джокер дерьмо! Его убьют сегодня и станет одним меньше. А того старика жалко. Бросил его Джокер в проклятый дом ни за что… Ну, умом тронутый, а тот живьем бросил…
С улицы донеслись удары. Чужака бил напарник. Не со злобы, а так, для профилактики, чтоб в тихоря от него водку не жрал. Дюбель же принялся всех обличать и крыть матом, на чем свет стоит. Наверное, съел что-нибудь. Голосов на дворе добавилось, видимо на шум вышли другие жители дома.
При словах бывшего пленника про старика и проклятый дом, Руслан насторожился и ловил каждый звук, доносящийся с улицы. Поэтому от попыток Николая тянувшего его к окну, через которое они сюда проникли, поначалу отмахнулся. Затем, видя, что в ругани чужаков уже нет ничего интересного, все же уступил. И друзья покинули зловонный подъезд, спеша, удалится подальше.
Очнулся я от шума, гама и оттого, что ноги ощутимо припекало. Сидел я у костра, держа на плечах куртку, которую кто-то заботливо на меня накинул. Видимо, Роза. Остальная одежда отсутствовала. Пламя костра разглядывал через пальцы ног. То ли не мыл я их давно, то ли напротив огня они так выглядели. Громче всех выступал Федор. Говорил он много и громко, и всё в основном о том, где он видел этот лес, и при каких обстоятельствах. Из сказанного можно было понять, что он с ним сроднился, поскольку вступал в тесные отношения со всеми его обитателями. С ним ни кто не спорил. Но особой радости по этому поводу не высказывал. Только Максимка младший вторил папаше, надрываясь со всех сил. Луиза баюкала его, отвернувшись от прочих. Роза маячила рядом с ней. Шустрый с Хаймовичем собирали и складывали какие-то вещи.
Ябеда же сидел по ту сторону костра и ковырял в носу. Простыл, что ли? Ввиду отсутствия какой-либо информации о прошедших событиях, решил их прояснить.
— И что это было?
— Ожил?
— Ага…
— Говорил тебе, что болотники пригодятся, а так бы без обувки остался, — отозвался Хаймович.
— Я что опять медведем бегал? А твари где? Не уж то разогнал?
— Разогнал… — Хаймович как-то странно посмотрел на меня.
Сережка тоже смотрел с интересом, и в его взгляде как в открытой книге читалось любопытство и восторг с изрядной примесью страха.
— Расскажи ему Сергей, как он тут воевал, видишь у него опять амнезия.
— Ты Толстый… — Шустрый запнулся, — дядя Толстый как в медведя превратился, так на шалаш и кинулся, давай давить летунов. Как шалаш раскидал, увидел, что кровососы до наших добрались. Как заревешь и все…
— Чего всё? — Не понял я. — Они что моего рыка испугались и улетели?
— Не улетели… — замахал головой Сережка, — Попадали на землю мертвыми.
Следом за Шустрым я замахал головой.
— Вы то, как живыми остались?
— Мы с Ябедой от твоего крика скопытились, потом очухались. Ябеда первый в себя пришел и меня разбудил.
— Остальные?
— Остальных потом разбудили, — пояснил Сергей, — Спали как убитые.
— А я?
— А тебя боялись, ты медведем спал… пока спал потихоньку очеловечился. Тетя Роза тебя курткой прикрыла. Замерз видать, проснулся и к костру пришел.
Я кивнул. Понятно. Хотя не понятно, как это от крика летуны передохли.
Хаймович привычно забубнил, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Кажется, единственный здравый выбор на следующую ночь найти действительно безопасное жилище. Судя по карте нам, возможно, осталось пройти до объекта километров пятнадцать. Если конечно ничего не помешает. А там…
Хаймович зашамкал губами, что-то прикидывая.
— Там лучше на метр в землю углубится до бункера, чем на два в неё лечь.
Одевайся Максим, да пойдем. — Обратился он к присутствующим.
Роза принесла мои вещи, и я стал спешно одеваться. Косой угрюмо накинул рюкзак на плечи и подошел ко мне. Под глазом его багровел синяк, не уж то я его так зацепил?
— Ты чего автоматом не воспользовался?
— А смысл? Ты бы ещё предложил с него по воробьям стрелять?
— И то верно, — кивнул Косой, и, развернувшись, неожиданно хлопнул Ябеду по плечу.
