И безмолвье звезд, и богов, не знавших
Смерти холодной.
Но от этих клятв лишь смешно Венере,
И смеются нимфы, и сам жестокий
Купидон, точа на бруске кровавом
Жгучие стрелы.
А тебе меж тем поколенье юных
Вновь растет рабов, и не могут бросить
Толпы старых дом госпожи безбожной
В страхе мать дрожит пред тобой за сына
И старик скупой; молодые жены
За мужей своих пред твоим трепещут
Жадным дыханьем.
Не век над полем небу туманиться,
Не век носиться ветру над Каспием,
Кружа неистовые бури;
И не навек, дорогой мой Вальгий,
Окован стужей берег Армении;
И под Бореем, веющим с севера,
Гарганский дуб не вечно гнется;
Вязам недолго знать платье вдовье.
Зачем же льешь ты песни плачевные
Горит ли Веспер или меркнет —
Не покидает тебя твой пламень.
Ты помнишь старца многовекового?
Не вечно плакал, он по Антилоху,
И над Троилом не рыдали
Сестры-фригиянки год за годом.
Забудь же, Вальгий, жалобы женские!
Прославь нам лучше Августа-цезаря,
Грядущего в победных лаврах,
Мидийцев реку, ныне покорную,
Волною прежде бурно кипевшую,
И в областях, им отведенных,
Конников скифских неутомимых.
Правильнее жить ты, Лициний, будешь,
Пролагая путь не в открытом море,
Где опасен вихрь, и не слишком близко
К скалам прибрежным.
Выбрав золотой середины меру,
Мудрый избежит обветшалой кровли,
Избежит дворцов, что рождают в людях
Черную зависть.
Ветер гнет сильней вековые сосны,
Молнии удар поражает чаще
Горные выси.
В горестях надежд, опасений в счастье
Не теряет муж с закаленным сердцем.
И приводит к нам и уводит зимы
Тот же Юпитер.
Плохо пусть сейчас — не всегда так будет.
Не всегда и Феб напрягает лук свой:
Час придет — и звонкой струной он будит
Бедами стеснен, ты не падай духом,
Мужественным будь. Но умей убавить,
Если вдруг крепчать стал попутный ветер,
Парус упругий.
О том, что мыслит храбрый кантабр и скиф,
За дальним брегом бурного Адрия,
Не думай, Квинт Гирпин, не думай
И не волнуйся о нуждах жизни,
Довольной малым… Юность цветущая
