парке, они коричневые.
Динка дернула нового знакомого за брючину и попросила:
—Подними меня, я позвоню. Никогда не видела неправильные желуди!
Тамара протяжно вздохнула: Динка права. Не стоять же здесь до вечера? Узнает — не узнает, вспомнит — не вспомнит, пустит — не пустит, что уж теперь-то…
Тамара покрепче вцепилась в поводок: Крыс волновался и усиленно принюхивался.
Электрон послушно поставил сумки и поднял девочку. Динка упоенно дернула за желудь. И даже когда распахнулась дверь, она никак не хотела расставаться со звонком, все тянула и тянула за него.
Крошечная, пожилая женщина, открывшая им, с легким раздражением сказала Тамаре:
—Милочка, утихомирьте дочь, у меня в ушах звенит!
Динка с сожалением отпустила желудь и заявила:
—А у меня нет. Жалко, правда?
—Правда, — не стала возражать женщина и поправила аккуратный пучок волос на затылке.
Динка оказалась на полу. Погладила взволнованно сопящего Крыса по голове и с любопытством спросила:
—Вы и есть старушка Софа?
—Нет.
—Тогда мы не к вам. Правда, Томик?
Тамара зачем-то кивнула. И поморщилась: в жизни себя так по-дурацки не чувствовала. А тут еще Динка с ее глупостями. Хоть бы с минуту помолчала!
Тамара с надеждой покосилась на дверь: может, они не туда попали? Она перепутала улицу, например. Или номер дома.
Да нет, вряд ли. Эта пузатая тройка точно такая, как мама рассказывала.
Тамара раздраженно посмотрела на нового знакомого со странным именем: а он-то что как воды в рот набрал? Считает — они с Динкой должны за него отдуваться? Уставился на тетку, как на привидение какое, и бессмысленно таращится в дверной проем. Что он там пытается рассмотреть?
Тамара приветливо улыбнулась сурово поглядывающей на них женщине и незаметно пнула Электрона в лодыжку. Он зашипел от боли и отшатнулся. Тамара ответила ему невинным взглядом. Крыс заскулил.
Электрон громко сглотнул и пробормотал:
—Мы, собственно, приехали к Софье Ильиничне Борщевской. По приглашению.
К искреннему разочарованию Тамары, женщина не сказала им, что они не по адресу. И не сообщила, что хозяйка уехала на дачу или попала в больницу. Посторонилась и сухо произнесла:
—Заходите. Она ждет вас.
Указала Электрону место, куда поставить сумки, и неприязненно буркнула:
—Можете не разуваться. Идите за мной.
Электрон с Тамарой переглянулись. Крыс заинтересованно тянул носом воздух. Динка весело побежала следом за неприветливой дамой.
«Господи, дай сил пережить первые минуты знакомства!»
Господь силы дал.
Тамара осторожно прикрыла дверь в выделенную им с Динкой комнату. И с облегчением упала на старинную тахту, обшитую вишневым плюшем. Вместо обычных ножек из-под нее выглядывали широкие львиные лапы с давно облупившейся позолотой.
Какое счастье! Ей разрешили отдохнуть до завтрака!
Тамара фыркнула: в этом доме, оказывается, не нарушают раз и навсегда заведенного порядка. Например, завтракают строго в девять утра. Обедают в два. А ужинают в семь. И не дай бог опоздать к столу! Тамаре ясно дали понять — это неслыханное преступление.
Домработница — «почти член семьи» — как шепнула Тамаре хозяйка — придерживалась традиций гораздо более фанатично чем сама Софья Ильинична. И говорила безапелляционно.
Сухонькая, невысокая, с жалким пучком сивых волос на затылке, бледным серым личиком и водянистыми голубенькими глазками Вера Антоновна совсем не понравилась Тамаре. Видимо, взаимно.
Потому что косилась на гостью с нескрываемым отвращением. Даже прошипела что-то типа: «Вы выглядите как настоящая шпана!» И ядовито посоветовала обязательно переодеться к столу. Почти приказала.
Впрочем, Тамаре плевать.
Перетопчется.
Зато подруга бабушки, Софья Ильинична, Софа, Сонечка, смотрелась совершенно по другому. Она поражала воображение!
Высокая, широкоплечая, статная дама абсолютно не выглядела на свои восемьдесят с хвостиком. Только что волосы седые. Зато довольно густые и прекрасно уложены. Смуглая кожа, темные глаза с живым огоньком, умело нанесенный макияж…
А одета как? Будто в театр или в гости собралась. Никаких халатов или спортивных костюмов. Никаких разбитых домашних шлепанцев или старушечьих тапочек. Белоснежная шелковая блузка с высоким воротничком, подчеркивающая смуглую кожу, узкая длинная черная юбка, аккуратные кожаные лодочки без каблуков…
Черт возьми, хотела бы Тамара так выглядеть в свои восемьдесят! Если доживет, понятно.
Может, мама не так поняла Софью Ильиничну? Борщевская вовсе не похожа на умирающую. Не верится, что у нее больное сердце, и врачи оставили ей только шесть месяцев жизни. У Софьи Ильиничны взгляд безмятежного ребенка!
Хотя следует признать, дама со странностями. Запретила называть себя по имени-отчеству. Ей, видите ли, больше нравится «Софи». Не Соня, не Софья или Софа, а именно Софи. Чтоб ударение обязательно на последнем слоге. Француженка, не иначе!
А мама говорила — бабушка звала ее Софой.
Впрочем старые, что малые. Софи, так Софи. Без разницы.
Тамара подошла к окну, оно выходило во двор. Неожиданно перехватило горло, во рту пересохло. Тамара судорожно вцепилась в широкий подоконник.
Как странно. Она сейчас будто слышала немного глуховатый голос матери: «Не двор, колодец. Высоченные серые стены; слепые окна; в них и днем всегда горит свет. Голубой заплатой кусочек неба. Асфальт старый, мертвый, из щелей травинке не пробиться, сил не хватит. Два жалких тополя за чугунной решеткой, сиротливые-сиротливые, а рядом широкая скамья…»
Тамаре стало не по себе. Показалось: вот-вот увидит у скамьи маленькую маму со своей подружкой Ритой, единственной дочерью Софьи Ильиничны.
Бедняжка умерла тем же летом, когда мама в последний раз приезжала сюда. Побежала за мячом на улицу и попала под машину.
Потом бабушка никогда не брала с собой дочь. Ездила к подруге одна. Чтобы не напоминать Софье Ильиничне о погибшей Рите.
Тамара встряхнула головой, прогоняя мрачные мысли. Прислушалась к звонкому голоску Динки, она чему-то смеялась — и тоже улыбнулась. Снова улеглась на тахту — а вдруг на ней когда-то спал Пушкин или… Цветаева? — старье ведь! — и стала перебирать в памяти остальных гостей.
Тамара криво усмехнулась: судя по всему, им с Динкой скучать в Питере не придется. Полный дом народу! Никак не ожидала.
Мама, правда, говорила что-то такое, но Тамара пропустила мимо ушей. Слишком расстроилась: Санкт-Петербург вместо Крыма!
Интересно, кто они такие? Неужели, как и она, чьи-то там внуки? По возрасту похоже. Но все разные.
Забавно. Их собрал случай. Именно в Санкт-Петербурге, на улице Маяковского. Дом семь, квартира три.
Месяц назад Тамара и не слышала о такой улице!
Та-ак… Электрона она уже знает. Он тоже из Череповца. И явно не родственник. Софья Ильинична
