полном составе молча и сосредоточенно работала челюстями, поддерживая боевой дух. Думаю, вкуса еды они уже не различали; а меня при одном взгляде на их вялые морды пробирала тоска.
Зато у пещерников жизнь кипела, и я при любой возможности задерживалась у них. Пещерникам не до скуки. Техники, ремонтники и наладчики давно смонтировали охладитель взамен упавшего, а теоретики и вычислители все пытались как-то объяснить причину сбоя. То есть причина-то ясна с самого начала — локальный перегрев; но каким образом?.. Насколько я поняла после длинной беседы с ответственным за безопасность — есть среди пещерников и такой — в рамки естественных причин этот случай никак не укладывается. Конечно, при таком проекте никто от диверсий не застрахован, но ведь посторонних здесь никого — а из постоянного персонала наибольшее подозрение вызываем я и Телла. Поскольку подозревать кого-то из пещерников — чистый абсурд и нонсенс, а ханны, равно как и остальные контрактники, к постам не подлетают.
Выслушав этот расклад, я впала в удивление, граничащее с полной прострацией. И слова-то на ум не шли, да и не умею я оправдываться, не провинившись. Зато Телла с обычным своим хладнокровием напомнил, что и его, и мои действия, как и все происходящее на посту и около, фиксировалось следящей аппаратурой и никак не могло пройти мимо сознания вахтового. Вахтовый жив? Жив, подтвердил наш собеседник. В сознании? Да, разумеется. Так в чем же дело? Спросите его, и покончим с двусмысленностями.
Уже спрашивали, сообщил ответственный за безопасность. Всеми возможными в данной ситуации методами. И что? Да ничего! Впрочем, если бы не привезенные капитаном Три Звездочки материалы — а в них оказались, в числе прочего, данные текущей диагностики защиты поста, — никаких сомнений в случайности приведших к трагическому происшествию неполадок не возникло бы вовсе, так что высказанные им подозрения даже ему самому кажутся несколько странными. Засим последовали извинения, еще одна благодарность в мой адрес и просьба поделиться более правдоподобными идеями, буде они появятся.
Нет, этот народ мне определенно нравится!
Мы с Теллой работаем так же, как раньше: пещерники не подняли охладители выше и не сняли с них посты операторов. Насколько я понимаю, вахтовые не возражали. И что интересно — если до злополучного падения возможность аварии с охладителем обсуждалась ими довольно часто, теперь разговоры на эту тему стали дурным тоном. Не знаю, почему; но мне это понравилось. Я и так слишком часто представляла себе весь ужас, выпавший на долю падавшего техника. Когда работаешь, не стоит задумываться о том, что может с тобой случиться.
Ни о каких подозрениях речи больше не шло, и я не заметила никаких перемен в отношении к нам пещерников и Администратора Или-Раан. Те же рейсы, те же грузы, те же разговоры с вахтовыми. Время снова замедлилось, но теперь я приняла это как должное. Хорошо, когда дни похожи один на другой. Потому что отличия могут означать чью-то смерть. Одной особой ситуации оказалось вполне достаточно для того, чтобы возлюбить рутину.
Охладители трудятся вовсю, хотя по виду Рах я бы не сказала, что от них есть хоть капля толка. Но из меня тот еще специалист; а один из вахтовых как-то обронил, что научники довольны. Вскоре с охладителей начали запускать исследовательские зонды.
Глядя, как работают вахтовые с этими зондами, я зауважала их еще больше. Нет, зря ханны говорят, что у «слепышей» замедленная реакция. Информация с зонда идет в автоматическую запись, но самая важная обрушивается на оператора в режиме реального времени сразу из двух динамиков, не считая монитора — и ее надо осмысливать мгновенно. Ну, почти мгновенно — настолько быстро, чтобы успеть, если нужно, скорректировать курс.
Зонд огибал вулканы, заглядывал в трещины и брал пробы там, где хотел оператор. Увидев эту виртуозную работу впервые, я настолько поразилась, что очевидный вопрос пришел в голову, лишь когда «Мурлыка» отвалила от поста и взяла курс на следующий.
Но на следующем посту, принимая контейнеры с образцами для базы, я спросила:
— Послушай, почему это у тебя с базой связи нет, а с зондом есть?
— Другой принцип, — торопливо прочирикал вахтовый, — совсем другой, противоположный.
— Положительно противоположный, — ехидно пояснил Телла. — Принцип абсолютной секретности. Альо, научные сведения — не то, о чем целесообразно трезвонить на пол-Галактики. Мало ли кто перехватить может.
— Ничего себе! — Я снова представила падающий охладитель и обреченного на мучительную смерть вахтового, но в этот раз к адской жаре, вони и безнадежности прибавился исправный передатчик, которым нельзя воспользоваться. — Нет, я согласна, секреты есть секреты, но чтобы и на помощь не позвать! Вам не кажется, что это перебор?
— Не кажется, — опередил вахтового Телла. — Если с поста придет хоть один сигнал, молчание потеряет смысл. И, Альо, не вздумай ляпнуть на станции, что зондами управляют с постов. Это может взбесить Совет Семей, а мы с тобой не хотим потерять работу, верно?
— Еще бы, — согласилась я. — Мне прекрасно известно, на что способен кошачий вожак, посчитавший свою честь задетой.
— Я должен поблагодарить тебя за понимание и поддержку, капитан Телла, — встрепенулся вахтовый, — но должен и предупредить. Это и вправду очень секретно, чрезвычайно секретно. Я умоляю вас обоих молчать.
— Конечно, — кивнула я, — уже решили. Да я бы и без предупреждения не проболталась. Хотя бы потому, что вообще с гвардейцами не болтаю.
— Не надо волноваться, — мягко выговорил Телла. — Мы понимаем важность сохранения тайны.
Мы и в самом деле не говорили о зондах — до того самого дня, когда сменился умолявший нас молчать вахтовый. Его вывозила я, и он ни словом не напомнил о том разговоре. Я помогла ему выгрузить контейнер и сразу же повезла сменщика на следующий пост. А вернувшись на базу, в первую же минуту получила приглашение к ответственному за безопасность.
4. НАПАРНИК
Со мной навязался провожатый, хотя я прекрасно помню нужные коридоры, а пещерники на базе практически не имеют свободного времени. Естественно, я начала нервничать. На прошлые встречи «по вопросам безопасности», оказавшиеся для меня не слишком приятными, все же приходила самостоятельно.
Впрочем, провожатый запархивает в нужную дверь первым, и, когда я захожу следом, чирикает что-то хозяину кабинета. Вряд ли секретничает: разговорник всегда со мной, могу посмотреть запись с переводом, как только вернусь к себе. Про мой разговорник вся база прекрасно знает, поболтать-то любим...
Я немного успокаиваюсь. Да и Телла тоже, оказывается, здесь, а с его опытом и самообладанием можно не бояться каверзных собеседований. И, как правило, он дает себе труд присматривать за мной в подобных ситуациях. Как же, напарник и учитель. Сейчас Телла сидит за откидным столиком, устало опершись о переборку, и тянет воду сразу из двух бутылок. Меня ждут сливки, это приятно: помнят, что после двух подряд вылетов, и заботятся. А сам ответственный за безопасность завис точно в центре огромного кабинета, подрагивает крыльями — и кажется глубоко погрузившимся в собственные мысли.
Я подсела к столу, пригубила сливки. Ого, натуральные! Прием по высшему разряду.
— Телла, ты не знаешь, чего ради нас оторвали от работы?
— Я хочу поговорить с вами, — ответил вместо Теллы хозяин кабинета. — Только и всего. — Он говорит без разговорника, на триали-простом, быстро, прищелкивая, выговаривая слишком жестко — но понятно.
Для невинного разговора приглашение было слишком уж настойчивым, подумала я. Но, с другой стороны, это его право. Мы здесь наемные работники, а он — представитель стороны-работодателя.
— Несколько часов назад я узнал об интересе капитана Три Звездочки к проблемам связи.
Вот оно что. Могла бы сразу догадаться.
