пока они втроем обсудят сложившееся положение вещей.
Расклад мне решительно не нравится.
Нет, я понимаю — и Триали, и Конгломерат до сих пор оценивали ситуацию каждый со своей стороны, и устроенное с подачи Теллы сопоставление неизбежно даст результат. Я понимаю — при всей неопытности я все же поучаствовала в деле из тех, какими можно гордиться. Но гордость гордостью, а что дальше? Информация доставлена, курьер свое дело сделал. Что дальше? А дальше — розыск, маленькая мурлыка. На контракте можно ставить жирный крест. Обидно. И стоит ли горевать о сорвавшемся заработке, когда ханны почти наверняка настроены на показательный суд и образцово-показательную казнь.
— Чак?
— Что, детка?
Никольский пристроился на край ванны, облокотясь о фиксатор медтехника. Демонстративное отстранение от обсуждения нисколько, кажется, его не волнует. Конечно, то, что нужно нам знать, мы так и так узнаем. Но почему-то я думала, что разведчики предпочитают знать всю возможную информацию.
— Чак, на кого работал отец?
— В смысле?
— Никольский, не играй в дурачка! Я хочу знать, на чью разведку работал капитан Три Звездочки. Я знаю, что не на трилов. Я верю, что не на Империю. На кого?
Чак демонстративно вздыхает.
— СБ Конгломерата, конечно. Уточнения ничего тебе не скажут, ты не в курсе наших внутренних течений. Еще вопросы?
Проблема в том, что вопросов слишком много, они мешаются, путаются, и почему-то первыми всплывают не самые важные, а вовсе даже глупые.
— А Вик тоже на СБ работает?
— С чего ты взяла? — удивляется Никольский. Слишком показательно удивляется. Да что он, вообще за дурочку меня держит?!
— Телла сказал, — усмехаюсь, скаля клыки... впрочем, Чак на такие штучки не ловится. — Я к чему: у них с отцом какие-то странные были отношения. Вроде и не друзья, а в отпуске хорошо ладили. И на Медузе тогда вместе вляпались... а потом едва здоровались. Ну, понимаешь?.. просто неправильно как-то!
Никольский покачал головой. Усмехнулся:
— Ты станешь находкой для любой разведки, если научишься делать выводы из того, что замечаешь, не через несколько лет. Они ведь и пришли к нам вместе. Чуть ли не детские друзья.
Да, Альо, с такой тупостью не то что в разведку — в капитанах не место.
— Так надо было, — сказал Никольский. — Поначалу идея им не понравилась, а потом... потом они вошли во вкус. Считали, что это весело. А самое смешное, что никто так и не раскусил их. Даже трилы.
Упоминание трилов повернуло мои мысли в более практическое русло. Надо кое-что выяснить...
— Чак, скажи: я могу верить тому, что говорил Телла о раскладе сил?
— Думаю, да.
— Ты же не знаешь, что именно он говорил?
— Ну и что? У людей и трилов общие интересы и, как правило, похожее понимание ситуации. У нашей СБ и их ИО, при всей остроте конкуренции, никогда не было резких разногласий. А что, Телла попытался тебя вербануть?
— А чего ж я здесь? — фыркнула я. — Думаешь, очень хотелось дать дёру?
— Так ты теперь агент ИО? — хмыкнул Никольский. — Веселый поворотец.
— Пока нет. Но, Чак, я так чувствую, что смогу выйти отсюда только чьим-то агентом.
Чак усмехнулся:
— Добро пожаловать в жизнь, Альо.
— Не скажу, что я от этого в восторге. Совсем наоборот. И, знаешь ли, это не смешно!
— Зато ты не будешь одна.
Хотелось бы верить...
Я мало знаю о разведчиках, но образ жизни отца никогда не казался мне чем-то особенным. У него были друзья, были и враги... как у всех, разумеется. Некоторые его друзья стали моими друзьями. Я так думала. Не хочется верить, что они действовали в интересах службы. Хотя, скорее всего, так оно и есть.
— Чак, ты мой друг?
— Конечно, Альо.
— А если бы я вдруг стала работать на Империю? Ты остался бы моим другом?
Чак молчал долго. И ответил совсем на другой вопрос.
— Я знаю, о чем ты думаешь сейчас, Альо. Так вот, выкинь из головы всю эту чушь. Ты имеешь право на убеждения и свободу выбора. Ты достойна дружбы сама по себе, не как чья-то дочь или чей-то агент. Ты замечательная...
— Ты остался бы моим другом? — перебила я впавшего в демагогию агента СБ.
— Ты не стала бы работать на Империю, — быстро возразил Чак.
— А вдруг? Никольский, прошу тебя, ответь мне честно.
Чак чертыхнулся. Опустил глаза:
— Прецеденты имели место, Зико Альо Мралла. Ты не осталась бы моим другом. Став работать на иллов, ты перестала бы быть собой. Они изменили бы твою личность. Мы стали бы врагами, Альо. Непримиримыми врагами. — Я вдруг поняла, что каждое слово причиняет Чаку боль. Прецеденты? Зря я задала этот вопрос. Зря, тем более что ответа, нужного мне ответа, я так и не получила. И не получу, наверное. — Это глупый разговор, девочка. Давай сменим тему. Пожалуйста.
— Прости, Чак.
— Ничего. Я тебя понимаю, Альо.
— Слишком много всего навалилось. Может, это глупо, да, только я не хочу умирать, не выяснив до конца все вопросы. Я слишком растеряна сейчас, понимаешь? Ханны сочтут это страхом. Я не хочу доставить им еще и это удовольствие.
— Да, перед рыжими бестиями лучше держаться гордо, — хмыкнул Чак. — Но с чего ты собралась умирать? Они ведь не откажутся насладиться судом над дезертиром.
— Не откажутся. По мне, так лучше б сразу пристрелили. Представляю, что это будет за удовольствие.
— Удовольствие ниже среднего, но не смертельное. Альо, ты просто не сориентировалась. Требуй подтверждения миссии от пещерников, они имеют полное право послать курьера в обход командования. Тебе еще и компенсацию выплатят.
— Думаешь?
— Уверен. Это своих они могут шлепать без суда и следствия. А ты контрактник и подпадаешь под нормы международного права. Главное — правильно себя повести. Не паникуй, не оправдывайся, ничего не признавай, ничего не отрицай. Твоя линия четкая — выполняла задание, полученное напрямую от пещерников, и докладывать о выполнении тоже должна напрямую. А если у работодателей правая рука не знает, что творит левая, так это не твоего ума дело. Ты получила приказ и приложила все силы к его выполнению. Так, Альо?
Я растерянно почесала в затылке. Это что ж выходит...
— Главное, — продолжил Чак, — держи себя в руках. Ты полностью признаёшь их право разобраться в ситуации, ты согласна, что твои слова требуют проверки, и до ее результатов задержание уместно и правомерно. Да, и не вздумай сопротивляться, когда попадешься! В идеале, конечно, надо успеть сдаться самой.
Я слушала Чака, присев на амортизатор медтехника, совсем как перед отлетом с Рах. И чем дольше он говорил, тем больше леденело все внутри и тем труднее давалось хотя бы казаться спокойной. Вроде всё правильно и логично, а меня трясет...
— Ты что, Альо?
— Я боюсь, Чак. Очень боюсь. Ты не представляешь, чего я успела хлебнуть, а ведь я считалась их соратником, — Я сглотнула вставший в горле ком. — Не дезертиром, Никольский! Ваши шпионские игры втянули меня в эту историю! А всё уже почти начинало налаживаться!
