деликатно подбираются: «стремимся уберечь вас», «по праву кровного родства». Нет, пока не предъявят доказательств, уступать им ни в чем нельзя.
‑ Вы никогда не приезжали в поместье батюшки.
‑ Приезжали, только вы нас не видели. Вы спали.
‑ Что же мешало вам приехать днем, когда все бодрствуют?
‑ Ряд обстоятельств, которых вы не поймете.
‑ Можете их перечислить, у меня хорошее образование.
‑ Эти причины не входят в круг гимназических и университетских дисциплин.
‑ Иными словами, вы ничем не можете подтвердить свое родство со мной. Не смею вас дольше задерживать. Будьте здоровы.
‑ Монсьер дан Валлероден, я советую вам хорошенько подумать, прежде чем наотрез отказываться от беседы с нами. Мы можем обождать вашего решения… скажем, около часа. Но не дольше. Вы сами можете назвать срок.
‑ По‑моему, я свободен располагать своим временем, как мне угодно, и не обязан принимать в расчет сроки, назначаемые вами, ‑ Гертье заговорил резче.
‑ Все зависит от погоды, ‑ туманно заметил Гереон. ‑ Итак, мы хотим услышать, какой срок больше подходит
‑ Я дам ответ, как только выпью кофе, ‑ сказал Гертье, про себя решив, что, поскольку в квартире нет ни одного кофейного зерна, исполнить обещание он все равно не сможет, но обманывать гостей не стоит ‑ утром можно послать служанку в лавку колониальных товаров, и тогда… А вот дождутся ли господа ответа на крепнущем морозе ‑ это их заботы, не его.
‑ Что ж, нас это устраивает. Мы прогуляемся по улице и вскоре возвратимся.
Когда Гертье вошел в комнату, на лице его было выражение, которое можно наблюдать лишь у гренадеров, несущих караул при гробе государя. Но оно вмиг сменилось непритворным удивлением, едва он увидел, что Рагна ‑ откуда что взялось?! ‑ держит нацеленный ему в грудь увесистый револьвер. Девушка выглядела дико, словно прибежала сюда в слезах после душераздирающей семейной сцены, а вслед ей неслось: «Ты мне больше не дочь! Вон из дома, мерзавка!» Бабель после переговоров с жемчужно‑серыми блондинами был бледен и подрагивал, но Рагна выглядела куда хуже ‑ белее свежевыпавшего снега, а револьвер в ее руках трясся крупной дрожью, как телега на ухабах.
‑ Вы! ‑ крикнула она ломающимся от душевной боли голосом. ‑ Не приближайтесь! Я выстрелю!
‑ Сьорэнн, да вы не в себе, ‑ подойдя, Гертье с большой осторожностью вывернул оружие из стиснутых пальцев девушки, следя за тем, чтобы ствол был направлен в сторону. ‑ Эта штука не для дамских рук. Отдайте, пожалуйста.
‑ Почему вы… почему вы не назвались? ‑ обезоруженная, она держалась так же нервно и дерзко.
‑ Отчего же? Я сказал вам свое имя.
‑ Но не фамилию! Вы ‑ Валлероден! я все слышала!
‑ А что в этом такого? Действительно, я ‑ дан Валлероден.
‑ Я не могу! я не желаю оставаться рядом с вами ни секунды! Подайте мне пальто. Я ухожу. Кто к вам приходил? Их было двое ‑ Гереон и Кефас, да? Я так и думала! Вы заодно ‑ ну как же, родичи! ‑ В последнем слове прозвучала ненависть крайней степени. ‑ Но я не позволю, слышите, не позволю вывести меня к ним за руку. Я выйду ‑ сама… и кинусь в лестничный пролет!.. живой я им не достанусь! никогда!!!
‑ Э, постойте‑ка, ‑ Гертье цепко удержал ее за руку, когда она попыталась рвануться к двери, до затмения рассудка взвинченная своей идеей, ‑ я вас не понимаю. Что значит ‑ «не достанусь»? Они что‑то замышляют против вас? Они вас преследуют?
Рагна ошарашенно замерла, даже не попытавшись высвободить руку или хотя бы возмутиться его непочтительным обращением, вскрикнув: «Что вы себе позволяете?!» Глаза ее округлились.
‑ Как… Вы не… не знаете, почему…
‑ Рагнхильд, я знаком с вами всего пару часов, а с теми господами ‑ меньше четверти часа. До сего дня я не встречал ни их, ни вас. Я не знаю за собою никакой вины, из‑за которой вы могли бы целиться в меня. Тем более я не состою с этими Кефасом и Гереоном в сговоре. И наконец, у вас короткая память, сьорэнн: я поклялся, что оберегу вас от любой опасности ‑ а Валлеродены словами не бросаются.
‑
‑ Какое это имеет значение? Слово есть слово.
‑ Отпустите мою руку, ‑ попросила она тихо. ‑ Вы не можете обо мне заботиться. Вам нельзя. Я ‑ ваш враг.
‑ Не смешите меня, Рагнхильд, ‑ Гертье осмотрел револьвер. Хм, заряжен!.. После родичей‑блондинов, посвященных в его секреты, ‑ девушка с оружием и некой безумной враждой к Валлероденам. Будь ты вдвойне душевно крепок, и то голова кругом пойдет. Однако если встреча с Ратной явно случайна, те двое шли по адресу, который знали точно ‑ от Бабеля. Во всем этом следует разобраться. ‑ Лучше расскажите, кто эти двое, ‑ кажется, вы с ними знакомы куда больше моего.
‑ Черт бы побрал их обоих, ‑ в голос Рагны вернулся холодок самообладания. ‑ С меня достаточно, что я помню их имена, а их лица ‑ хоть бы и вовсе не видеть! Они в самом деле ваши родственники… не улыбайтесь! Я говорю серьезно. И то, что я враждебна вам, ‑ чистая правда. Я… ‑ Она сжала губы, обдумывая, говорить ей дальше или нет. ‑ Как это отвратительно, что я с вами встретилась…
‑ Боюсь, без этой встречи вы замерзли бы насмерть.
‑ О, не переживайте ‑
‑ Всегда. Но вы рассказываете мне нечто бессвязное. У меня складывается впечатление, что один из нас помешался. Я начал сомневаться в том, что вижу и слышу. Так вы говорили о вражде… продолжайте!
Узел загадок скручивался все туже. Оказывается, блондины шли и
‑ Должно быть, между нами возникла связь, ‑ задумчиво произнесла Рагна, бессознательно теребя складки своего платья, ‑ чего я не предвидела… сгоряча… ах, зачем, зачем так случилось!.. Кавалер, это давняя история. Тому уже четырнадцать лет. Я была маленькой. Отец вашей невесты охотился; его земли граничат с нашими. А мой брат… в общем, он гулял… в необычном виде. Барон Освальд застрелил его, приняв за… ну, это не важно. Короче говоря, ‑ взглянула она в глаза Гертье, ‑ тогда я прокляла вашу невесту насмерть. Атталину дан Лейц. А меня зовут Рагнхильд Брандесьер. Если вы верны слову ‑ дайте мне нож. Или верните пистолет.
Брандесьеры! Гертье словно водой окатили ‑ это соседнее семейство ругов, чьи владения вплотную примыкают к имению Лейцев ‑ и чью границу, как говорила Атталина еще в детстве, запрещено переступать. Почему? Нипочему, просто нет с ними ни дружбы, ни каких‑то других отношений. Ручей и рубеж, проходящий по лесам, пересекают только браконьеры и зверье, да еще государственные землемеры, сверяя межи господских владений с картой. Сколько детей у Брандесьеров и какого они возраста, Гертье никогда не интересовало. Сказываются восемьсот лет вражды ругов и салисков.
‑ А нож вам для чего? ‑ вырвалось у Гертье, оторопевшего от признаний Рагны.
‑ Нарезать сыру, ‑ буднично ответила Рагна, но во взгляде ее читалось иное, страшное намерение.
‑ Чушь какая‑то… Атталина жива! Она здорова, ничего с ней не случилось…
‑ Все впереди. Скоро ваша свадьба, вот тогда исполнится проклятие. Мне… я старалась причинить Лейцам как можно больше зла и боли, ‑ Рагна сжала кулачки, ‑ потому что у меня
