забросить какой‑нибудь дерюгой… Но я решил воздержаться от крайних мер. И без того чувствовал себя далеко не самым лучшим образом.
‑ Гадская политика, ‑ сказал я с ненавистью и завел двигатель.
Переночевал там же, где высадил Мурку, в лесу. Идея провести ночь дома, постоянно ожидая, что Рыков или кто‑нибудь еще явится, чтоб с пристрастием расспросить меня, где спрятана Книга Рафли, показалась мне не самой здравой. Я вытащил из багажника спальный мешок, завернулся в него и отменно выспался. Знал: моя лохматая девочка стережет покой напарника надежней, чем любые замки и запоры.
На следующий день коллективный сад № 16 стал чертовски популярным местом. Ко мне валом валили журналисты, мелкие чиновники из всяких там «Обществ защиты животных» и просто придурки, желающие посмотреть на росомаху‑людоеда. О том, что кровожадный зверь вполне может пополнить список жертв именно ими, любопытные граждане, похоже, не догадывались.
Представители силовых структур своим вниманием меня покамест не баловали. Думаю, милицейских ищеек придержал Рыков, а волкодавов из МЧС, безопасности и тому подобных контор ‑ Александр Романович.
На все вопросы посетителей ответы у меня были заготовлены. Да, говорил я, в прошлом году содержал росомаху. Нашел в лесу раненной, выходил, а после просто куражился. Считал, что хищный зверь на цепи ‑ это круто. Сначала животное дичилось, потом стало смирным. В конце концов оно мне надоело. Слишком много требуется свежего мяса для кормежки. Пришлось выпустить. Росомаха некоторое время еще наведывалась сюда. Видимо, по старой памяти. Рассчитывала, что снова появится мясо. Однако в последний месяц или даже два не видел ее ни разу. Что‑что, вы утверждаете, будто я лгу? А на каком основании? Ах, имеете показания очевидцев… Ну так пусть вам эти очевидцы и дальше рассказывают небылицы. Смотрите‑ка, превосходные стихи получились! Предлагаю вынести их в заголовок вашей статьи. Желаю здравствовать.
Ближе к вечеру навестил Александр Романович. На нем был дорогой свитер, дорогие джинсы и желтые мокасины. Поверх свитера висела золотая цепочка с кулоном в виде индейского божка Кукулькана. Такой костюм, очевидно, должен был показать, что общение нам предстоит полностью неофициальное. Примерно о том же извещало его поведение ‑ обходительные манеры престарелого гомосексуалиста, вкрадчивая речь, обращение «дорогой мой». Собственно, он и был гомосексуалистом. Впрочем, личную жизнь со служебной Александр Романович никогда не путал. Поэтому голубизна его мне ничуть не мешала.
Я пригласил его пить чай. Он согласился.
Разговор куратор начал не сразу. Долго ходил вокруг да около, делал туманные намеки. Выслушав очередную историю о «гражданине имярек, который не совсем правильно понимал стоящие перед всеми нами задачи», я потерял терпение.
‑ Александр Романович, вступление слишком затянулось. Говорите конкретно, что нужно. Чтобы я грохнул Мурку?
‑ Да ни в коем случае, дорогой вы мой. К чему подобное живодерство? Такой красивый зверь. Кстати, где она сейчас?
‑ Убежала, ‑ сказал я бесстрастно. ‑ Со вчерашнего утра в глаза не видел.
‑ Замечательно, очень удачно. Знаете, дорогуша, мне кажется, вы не видели ее еще дольше. А может быть, вообще никогда. Домыслы сплетников вряд ли могут считаться серьезными фактами того, что вы владели этим зверем.
«Н‑да, ‑ подумал я, ‑ отдел «У» полностью солидарен с Рыковым. Отсутствует Мурка ‑ отсутствуют доказательства. Только полковник прямо велел пристрелить, а этот ‑ тонко намекнул. Дипломат хренов».
‑ Вы правы, шеф. Пересуды обывателей о какой‑то ручной росомахе ‑ полная чушь. Эти бестии не приручаются в принципе, любой дрессировщик скажет.
‑ Очень верное понимание ситуации. Родион, вы умница! Мы помолчали, прихлебывая чай. Через минуту я объявил:
‑ Александр Романович, мне нужен отдых. Месяца на два. Устал.
Он закивал с видимым облегчением.
‑ Конечно, конечно. Сам намеревался предложить нечто подобное. Более того, мы готовы выплатить вам отпускные. И вычеркнуть вас из своих списков. Временно, разумеется. Чтобы какой‑нибудь излишне рьяный функционер не побеспокоил вас в течение этих двух‑трех месяцев. Понимаете, дорогой вы мой?
Само собой, я понимал. Руководство отдела «У» не желало иметь ничего общего с человеком, который вляпался в двусмысленную историю. Да и буй с ними.
‑ Понимаю. Рад, что мы нашли общий язык, ‑ сказал я.
‑ Мы всегда его находили, ‑ проворковал теперь уже бывший куратор. ‑ Отдохните хорошенько, дорогой вы мой Колун.
‑ Просто Родион, ‑ усмехнулся я… и внезапно почувствовал себя мастерски изнасилованным.
Александр Романович с притворным огорчением постучал себя по лбу и начал прощаться. Я проводил его до ворот сада, пообещал непременно звонить, помахал вслед ручкой. Мерзкое ощущение использованной и выброшенной вещи не только не проходило, а даже усилилось.
Содрогаясь от отвращения к самому себе, вернулся домой. Там уже заливался телефон. Звонила Вера. Голос ее звучал взволнованно:
‑ Родион… Относительно нашего договора. Я должна
‑ Надеюсь, у тебя достаточно крепкий желудок. Сцена обещает быть неаппетитной.
‑ Приму противорвотное. Но ты‑то не против?
‑ Желание клиента для меня закон. Только имей в виду, красавица, окончательная стоимость возрастет.
‑ Договоримся, ‑ сказала она, как я когда‑то, и положила трубку.
Не успел я привести мысли в порядок, телефон зазвонил снова.
‑ Здорово, Родя. Рыков на линии. Проверка канала на прослушку включена, все чисто, так что не мандражи. Относительно ночной беседы. Что ты хочешь взамен?
«Твою шкуру, офицер», ‑ подумал я.
‑ Сущую малость, господин полковник. Первое: вы быстрым темпом и навсегда заминаете дурацкую версию, что столичного порнографа задрала Мурка. На самом деле виноваты бродячие собаки, которых развелось великое множество.
‑ Не вопрос, уже делается. Дальше.
‑ Второе. Если Книга Рафли действительно поможет составить список кровососов, то полная, без купюр копия списка должна появиться у меня.
‑ Ты храбрый парень, Родя. Я всегда это знал. Годится, заметано.
‑ Ну и третье. Немного наличных. Из МЧС меня полчаса назад рассчитали, а жить на что‑то нужно.
‑ Сумма?
‑ Договоримся. ‑ Дьявольщина, до чего ж прилипчивое словечко!
‑ Когда и где встречаемся?
‑ Завтра в полдень. На Тещином болоте. Возьмите джип, дорога дрянная, настоящая канава. Доезжаете до ее конца, там уже будет стоять моя машина. Слева увидите тропку, она ведет в кусты. Пешком двигаетесь по ней метров пятьсот. Там будет еще один отворот налево, я помечу красной тряпочкой. По нему ‑ метров двести ходу. Выйдете на поляну, там и стану ждать. Сходить с тропинки не советую, можете ухнуть в грязь по маковку.
‑ Понято, ‑ сказал Рыков, ничуть не удивленный странным местом встречи. ‑
