наших отдаленных земель. Но и их было достаточно, чтобы понять, что ты, моя незабвенная сестра, верно служила тому, которому была отдана помимо своей воли, и он щедро вознаградил тебя, как ты того заслуживала. Теперь тебе подвластны все народы Сульфура. Но халты не ведают власти Улхура. А я стала княжной этого свободного народа и благодарила свой жребий, забыв о тех узах крови, что навсегда связывали меня с городом подземелий.
И кара настигла меня.
Я полюбила. Безумно и неоглядно, как могла любить только женщина безбрежных степей Энгаба. Избранником моего сердца стал арахнид, обожаемый мною на столько, что ради него я готова была отказаться от княжества и навсегда уйти за ним в страшный город без солнца. Туда звала меня кровь несчастной матери. Такова была судьба и дочерей ее – стать пленницами Улхура.
Но иначе думал тот, кому я навсегда отдала сердце.
«Ты станешь великой княжной, захватив власть у владыки Энгаба, деда своего. Ты станешь княжной и преклонишь колени перед царем царей, отдав ему свой народ».
Так страшно было мне услышать эти слова! Я не могла предать. И рассказала все Вак. Я плакала и как безумная молила его покориться! Но лишь навела на себя ужасный гнев великого князя свободных земель.
- Отрекись от черного человека! – велел он мне. – Отрекись навсегда. И я забуду твои оскорбительные слова! Я слишком много уже отдал темному богу! Я отдал ему сына, внучку, вот теперь и тебя, но никогда, слышишь, никогда я не отдам ему Энгаба! Забудь этого страшного человека, что опозорил тебя и соблазнил душу твою на предательство. Забудь и я забуду ему эту тяжкую обиду!
- Это невозможно, - отвечала я. И своим упорством жестоко ранила сердце князя.
- Уходи, – сказал он. – И будь благодарна тому, что когда-то я любил тебя. Уходи. Я не посмею осквернить душу твоей кровью. Но и видеть тебя, предавшую меня, я больше не желаю. Уходи к тому, кто стал тебе дороже дома, дороже чести и твоей земли.
Я ушла.
Но тот, к кому, униженная и лишенная всего, пришла я - отвернулся от меня. Перестав быть княжной, я стала не нужна этому коварному человеку.
Кем был он? Я не смею назвать тебе имени его. Но знаю одно: это ужаснейшее существо, все страшные тайны которого, открытые мне, несчастной, я унесу с собой в могилу.
Повествование моих горестей уже подходят к концу.
Долгие месяцы скиталась я по пустыни Хэм-Аиб, пока судьба не столкнула меня с одним человеком. Он, как и я, был изгнанником из родного края. И … ему «посчастливилось» родиться мхаром. Прожив с ним несколько лет близ маакорских болот, я познала новое горе. Мой дорогой и преданный супруг погиб, когда я уже носила под сердцем наше дитя.
Милая моя сестра! Я не посмела бы напомнить тебе – мудрой, чистой, непорочной – о себе, обесчещенной и изгнанной из родного края. Но как о величайшей милости молю тебя: не оставь невинное дитя, которому суждено вскоре явиться на эту землю, где так страдала его мать».
Хефнет замолчала и посмотрела на Немферис, которая казалась бледной и неживой. И снова боль затопила душу. Она испугалась, что сейчас должна произнести роковые слова и сама отказаться от дочери, навсегда разорвав те нити, что связывали их. Самые прочные нити из всех, что соединяют людей.
- Ты помогла ей, мама? – отрешенно глядя перед собой, спросила царевна.
Хефнет понимала, что дочь знает ответ. Не может не знать. Понимает ли до конца, кем являлся ее отец? Понимает. Откройся эта тайна – она станет изгоем, лишившись жизни в самых страшных муках.
Великая жрица колебалась.
- Мама, – сказала Немферис, - ты не ответила. И не ты ли сказала, что сегодня мы должны открыть сердца?
- Я не могла не помочь сестре, – тихо ответила она.
- Где же теперь это дитя?
- Немферис! – горестно воскликнула Хефнет. – Моя Немферис!
Царевна отвернулась, чтобы не видеть слез матери, которые она не в силах была вынести. Глаза ее вспыхнули гордым огнем.
- Я не твоя дочь, – сказала она. – Я всегда это знала. Мне вспоминается сейчас тот давний сон из детства, так похожий на явь. В нем пришла ко мне молодая, красивая женщина, и нежно привлекла к себе, ласково и печально говоря: - «я твоя мать». И это было так просто и понятно. Я приняла эту истину. Но никому не открыла ее. Глубоко в сердце хранила я эту тайну, в которой ты, великая Хефнет была земной обителью моей души, а та, другая – обителью небесной.
Она замолчала. Ей тоже стало трудно говорить от подступивших слез. В трудную минуту откровенья, Немферис потрясла мысль, что земля более не принадлежит ей. Как и небо. И горечь обиды захлестнула ее.
- Она умерла, – через силу выговорила царевна. – Это я тоже знала всегда. Она умерла здесь, в городе Теней. Но почему отреклась от меня?
- Тебе не открылось главное – Хапдис погибла, произведя тебя на свет. Отдала свою жизнь за твою. И тогда, стоя над бездыханным телом той, которую любила и потеряла, я поклялась. Поклялась отомстить за ее смерть тому, кто повинен в ней.
- Кто он?
- Я не могу назвать тебе имени его. Для твоего же блага.
- Я хочу знать, – упрямо сказала Немферис. – Для чего тогда ты упомянула о своей клятве, мама? Хочешь, чтобы я просто знала о ней? Теперь – знаю, и это обязывает меня разделить ее с тобой. Ведь так? И я пойду с тобой, что бы ты ни задумала. Или ты сомневаешься?
- Нет. Я знаю, что ты пойдешь со мной до конца, дочь.
- Для этого мы должны расстаться?
Хефнет закрыла глаза. Ее душили слезы…
- Я часто вижу во снах то пустынный край, то губительные топи, то тенистые лесные дебри, – задумчиво проговорила Немферис, не глядя на мать. – И понимаю, что однажды покину Улхур. Значит … время пришло?
- Что видишь ты еще? – с тревогой спросила жрица.
- Мне не дано знать всего, что будет. Теперь в моих виденьях присутствуют лишь незнакомые люди.
- Ответь мне, - робко и умоляюще спросила Хефнет, - скажи – не видела ли ты … как пробуждается священный Иктус?
Личико дочери снова стало отрешенным, когда она долго-долго молчала, раздумывая обо всем, что открылось ей.
- Нет? – прошептала мать, и в голосе Хефнет слышались страх и надежда. – Просто скажи - нет?
Царевна перевела на нее глубокие, как темные бездны, глаза.
- Я дойду до конца, мама, - сказала она. – Как ни труден будет мой путь.
Жрица привлекла её к себе, крепко прижав к груди.
- Что я должна буду сделать сейчас? – спросила царевна.
- На главном алтаре мне гласил туманный дух: «нареченная будет отринута от алтаря и уйдет из подземелий своего бога».
Глаза её близко смотрели в глаза дочери. И она видела в них отблески демонического огня.
- Ты задумала противиться воле Арахна, мама? Ведь я – нареченная, священный долг которой – сойти в Колодец, чтобы подарить Отцу еще одного сына! С детства я ждала этого. Все эти годы служительницы готовили меня к тому, что однажды я стану принадлежать Обитающему в Колодце.
- Тише! Тише! – воскликнула Хефнет. – Твои слова ужасны!
Царевна нетерпеливо дернула плечиком.
- Мое положение пошатнулось с некоторых пор, – строго заговорила верховная жрица, видя, что дочь не разделяет ее желаний, не понимает всего, что угрожает ей. – Тебя ждет смерть на алтаре.
- Смерть? Ты хочешь сказать, меня принесут в жертву?
