- Уйди, - простонал он.
На этот раз жрец удалился, закрыв за собой решетчатую дверь.
А Фархус поднялся, повинуясь странному желанию вернуть служителя и задать единственный вопрос, ответ на который внезапно пришел к нему именно сейчас. Но здравый смысл подсказывал, что Хепи-Сах не захочет открыться.
Не зная, чем занять себя, опустошенный и томимый тягостным предчувствием, горец улегся на жесткую кровать, отгоняя прочь неприятные мысли.
«Надо уснуть, уснуть, уснуть… как нелепо все получилось… а если первосвященник захочет убить и меня… нужно придумать что-то… придумать…»
Он провалился в тревожный сон, где плыл под водой с полыхавшим над ним огнем. Неясные тени мелькали вокруг. Все ближе и ближе. Пока чудовищная пасть не разверзлась перед ним…
Фархус очнулся, чувствуя, как бешено и больно колотится в груди сердце. Полежав и успокоившись, он прислушался. Вокруг стояла тишина, и определить, сколько прошло времени с момента его заточения, оказалось затруднительным. Но, насколько это было важно сейчас? Им никто не интересовался, значит, сиюминутная смерть ему пока не грозит. И то, что он оказался запертым здесь, может сыграть им с Лахваром на руку – чем меньше они будут привлекать к себе внимания, тем лучше. Что ж, теперь у него появилось время все спокойно обдумать. Ощущение потерянности прошло, как, впрочем, и чувство вины из-за смерти той девушки. Кем она была? Лишь первой жертвой в ужасной игре, что затеял первосвященник. Жалел ли ее Фархус? Да. Но кто был истинным виновником в гибели той, чья жизнь зависела от хрупкой жизни цветка?
Протирая глаза, горец поднялся и подошел к нише, где тускло горела улхурская лампа, стоял кувшин и горкой лежали сладкие лепешки.
- Да смилуются над тобой боги, великий Кхорх, - сказал он, отпивая прохладной воды. – Да будут…
Странный звук привлек его внимание. Фархус оглянулся – ему показалось, что кто-то прошел мимо двери, и кривая тень на секунду скользнула по стенам. Поставив кувшин на место, и прихватив лампу, он осторожно приблизился к решетке и заглянул в коридор. Зеленоватый свет выхватил кусок неровной каменный стены и грязный пол.
- Странно, - проговорил стражник тихо и вернулся к ложу. Он прилег, уже не надеясь уснуть – чувство тревоги не отпускало, все усиливаясь, как и навязчивое желание снова посмотреть за решетку. Раньше Фархус не считался трусом, но тот, кто таился в темноте галереи, был намного сильнее его. Сильнее не физически, нет. Притихший там источал зло, перед которым был слаб любой из плоти и крови.
Горец снова встал, подхватил лампу и подошел к двери.
- Кто здесь? – Фархус прислушался, уловив ни на что не похожий звук. – Эй! Отзовись! – он повыше поднял светильник, прижимаясь к прутьям. И вдруг отпрянул – уродливый, безносый лик, мелькнул прямо перед ним.
- Что это?.. – собственный голос придал немного уверенности, но желание смотреть пропало.
Стражник медленно отступил к кровати, опасаясь поворачиваться к двери спиной.
- Может, померещилось?..
Он сел, поставив лампу у ног, и постарался успокоиться. Наверняка, кто-то из людей был рядом, да и решетка надежно защищала. Но… от кого? Если то, что видели его глаза не плод разыгравшегося воображения – никакие стены помочь ему не смогут.
- Не впускайте в душу свою страх, - снова вслух проговорил горец, найдя в себе силы улыбнуться. – Кхорх заботится обо мне.
Но образ кошмарного лика снова и снова вставал перед ним: узенький подбородок, низкий лоб с загнутыми тонкими рожками, серая, словно истлевшая кожа, местами прорванная и сочившаяся кровью, глубоко сидевшие белесые глаза, и острые, почерневшие зубы.
Он вздрогнул, едва не вскрикнув, когда услышал тихий зов за дверью:
- Фархус?
За решеткой стояло что-то светлое, похожее на призрак.
- Фархус!
Женский голос, звавший его, был мягким и удивительно мелодичным.
Ошарашенный стражник приподнялся, не веря своим ушам. Как можно было обмануться! И что за чудовищной силой наделены эти подземелья, что рождают одновременно и кошмарные виденья, и обворожительных созданий, наделенных такими голосами.
- Фархус, я хочу помочь тебе, - вновь нежно заговорила незнакомка.
- Кто ты? - он встал и подошел ближе, с удивлением видя прелестную девушку, которая ухватилась маленькими ручками за прутья двери, и встревожено смотрела на него.
- Я – Каэлис, дочь жреца Гереха, - ответила она, взмахнув длинными ресницами, и снова устремила на пленника влажно-черные, неотразимые очи.
Фархус смутился перед такой пленительной красотой, не находя слов, и не понимая, что нужно было от него этой девушке.
- Я отворю дверь, – сказала она и ловко вскрыла наружный замок.
- Для чего тебе идти против своего отца? – отступая, спросил горец.
- Потому что ты ни в чем не виноват, - улыбаясь, ответила Каэлис и протянула к нему руки. Как хороша она была своим точеным личиком, полуобнаженной грудью и плавными линиями юного тела, что угадывались под тонкой материей платья. Склонив голову и блестя в полуулыбке белыми зубками, дева шагнула к Фархусу, встряхнув длинными темными волосами. Выражение глаз ее изменилось, и теперь в них читались открытый призыв и нетерпение. – Ты пленил душу мою, горец, и можешь отблагодарить свою спасительницу.
- Как?
- Разве ты не понимаешь? – лукаво спросила она, и подтолкнула смущенного Фархуса к ложу.
- Я не посмею оскорбить Гереха, - растерянно сказал Фархус. – К тому же Стражам нужно сохранять себя в чистоте, – но говоря это, он позволил увлечь себя на кровать. Конечно, он не был совершенно неискушенным в любовных вопросах, но ту несмелую ласку, что дарила ему возлюбленная, никак нельзя было сравнить с тем, к чему влекла Каэлис. Голова стражника закружилась, словно он вдруг очутился в горячем омуте, такими сладко-обжигающими оказались поцелуи и объятья страстной дочери жреца.
- Ай, мне больно, - вскрикнула вдруг она и, отстранив горца, быстро распустила шнуровку на его хитоне. – Что это?
- Сердолик, - ответил Фархус, и взял в руку блестящий камень, вставленный в оправу с магическими знаками – священный оберег, который он прятал от глаз малусов, нося на длинной цепочке. И это прикосновение привело его в чувство.
Горец внимательнее взглянул на девушку и, улыбнувшись, поинтересовался:
- Разве он не нравится тебе? Если захочешь - я подарю.
Лицо Каэлис лишь на мгновение исказила злоба, но прелестница легко справилась с собой. Томно взглянув на Стража, она прильнула к его плечу горячей щечкой:
- Сними, он мне мешает крепче обнимать тебя.
- Вот как? – Фархус уже успел заметить бордовый след, оставленный амулетом на коже девы. – Как, говоришь, тебя зовут, красавица? – он придавил рукой ее грудь и с силой прижал сердолик ко лбу девушки. – А вот это тебе нравится, Кэух?
Кожа под камнем задымилась, плавясь и искажая прекрасные черты. Еще мгновение, и под ним забилось уродливое существо, которое привиделось в темноте коридора. Замерев на миг, оно издало истошный визг, и страшной силы удар отбросил Стража к противоположной стене. Тяжело ударившись, Фархус потерял сознание…
- Переживаешь за друга? – присаживаясь к Лахвару, с сочувствием спросил Одрух.
- Да, - тот опустил глаза, снова посмотрев на рисунок, который складывал из камушков. – Его нет уже пять дней, а этот… жрец и говорить об этом не хочет.
- Он считает, что все сказал, - подхватил змеелов, присматриваясь к горцу, что не осталось
