- Да, господин, он засветился.
В душах женщин, одинаково преданных сыну правителя, грянула буря. Только встретили они ее по- разному.
Ла-Тима застыла, побелев, а Наэла встала и обратила на верховного жреца загоревшиеся от отчаянной решимости глаза.
- Я должна пройти через Врата, святейший, - проговорила она твердо, снова всем сердцем моля об этом богов. – Отройте портал, Бамин-Ат или мне придется осквернить этот храм своей кровью…
Глава 12
Этот день настал.
Настал с появления в гроте Матенаис, вид которой перепугал и встревожил невилл. Растрепанная и заплаканная женщина обвела девушек мутно-тяжелым взглядом и спросила едко:
- Ну, что, готовы?
- К чему? – отважилась отозваться ее любимица Лемаис.
Мать Кхорха присела возле костра и, вдруг уткнувшись в ладони загоревшимся лицом, тихо и горько разрыдалась.
Никто не отважился подойти к ней, даже та, которая любила ее всем сердцем и тоже заплакала, глядя на Матенаис.
Та долго не успокаивалась, вздрагивая худыми плечами и протяжно всхлипывая. А потом отняла мокрые ладони от лица и стала смотреть на огонь, вытирая с подбородка стекающие слезы.
- Что так расстроило тебя? – не выдержала Лемаис.
- Все кончено, понимаешь? – тихо ответила женщина. – Все кончено…
- Что?
Матенаис снова посмотрела на невилл потухшими глазами. Как изменились они с той первой встречи, которую ей не забыть теперь никогда.
Взволнованные тем новым, что окружило их, девушки встретили ее настороженно и посматривали с опаской, после того, как она представилась, не забыв упомянуть, кто является ее сыном. Женщина видела, какое впечатление производит на всех Кхорх и не могла определить – приятно ей это или наоборот. Но она никогда не стыдилась этого, хотя многое понимала про него, многое…
Но то, что он позволил матери принять участие в жизни невилл, стало для нее настоящим подарком. Наградой за те месяцы, что провела она в кошмарах безумия и дурмане снадобий. Только, здесь, в полной изоляции от мира, в таинственной тиши гротов, женщина почувствовала, наконец, себя спокойной. И глядя на цветущие юностью и здоровьем лица, невольно вспоминала собственную молодость, когда был еще жив ее Хсарт.
Особенной нежностью прониклась Матенаис к живой и открытой Лемаис, которая отличалась от других девушек какой-то особой «ненашестью», как говорили сами ее подружки. И та сразу потянулась к ней, как тянется за светом оказавшийся в полутени цветок. С легкостью вспоминая свою прежнюю жизнь, Лемаис никогда не жалела о прежнем и навсегда утраченном. Да, самым непостижимым для матери первосвященника явилось отчетливое понимание того, что девушка не страшилась своего будущего, ясно видя его. Так часто она беспечно роняла: «когда меня не станет», словно воспринимая это как должное и нисколько не печалясь об этом. Только в глубине ее необычных глаз таилось и росло нечто странное и необъяснимое, не дающее Матенаис покоя. Женщина догадывалась, что происходило в душе Лемаис. Да и трудно было не заметить, как преображалась девушка, когда в гротах появлялся Лахвар. Он по-прежнему навещал больного друга, который медленно, но верно шел на поправку. Этим двоим никогда не бывало скучно вместе, и невиллы так часто видели, как друзья шепчутся о чем-то, явно опасаясь, что их подслушают, бросая быстрые, тревожные взоры на девушек. И у костра давно уже было подмечено, на ком дольше всего задерживался взгляд Лахвара. И как вспыхивала Лемаис, когда случайно или намеренно встречались их глаза. Когда уставший Фархус засыпал, его друг отправлялся на озеро и бродил там, в одиночестве, совсем не опасаясь встречи с хеписахафом, хриплый голос которого доносился глухими ночами с дальнего берега Хелла.
Иногда Лемаис сама подходила к больному, который относился к ней заметно теплее, чем к другим невиллам и те, немного ревнуя, слышали, как он тихо посмеивается, о чем-то разговаривая с девушкой, поившей его настоями. Но такое их общение никогда не длилось долго, потому что в пещере неизменно появлялся Лахвар, словно чувствующий что-то. И сразу стихал смех Лемаис и Фархус становился подчеркнуто серьезным, пряча хитрую улыбку, отсветы которой мелькали в его глазах. Наверное, он тоже догадывался о чем-то.
Но, ни Фархус, ни ее подруги, ни сама Матенаис никогда не поднимали эту тему, памятуя о страшном вечере, когда пропала Дельви. Тот вечер для многих стал переломным.
Как и для матери первосвященника, тайно страдавшей оттого, что приходила к невиллам вопреки запрету сына, даже не скрываясь от Гереха, который по каким-то причинам стал молчаливым соучастником этого нарушения правил.
Но девушки давно уже приняли ее в свой тесный кружок - может, потому что были лишены близких, может, потому, что распознали что-то недостающие им в ее душе. Приняли безоговорочно и навсегда. Как мать…
Но каково же ей было знать, что эти милые затворницы никогда не выберутся из подземелий!
Особенно тяжело стало после смерти Крорис.
Тогда все обитательницы пещер до конца осознали неотвратимость рока, приведшего их в Улхур. Но никогда не говорили об этом друг с другом. И как могли, помогали бедняжке Тейнет, нелегко переносившей утрату обожаемой сестры.
Не смотря ни на что, попав в западню, из которой был единственный выход, девушки не утратили присутствия духа и нашли в себе силы безропотно служить Кэух.
Объяснить такое Матенаис могла только тем, что выбор Кхорха был не случайным. Он видел души тех, что могли покориться…
Смешливая Дельви, серьезная Инелис, выдумщица Крорис, заботливая Тейнет, мечтательная и тихая Мейис – всех их объединяло одно: умение принимать немилосердные удары судьбы и не идти ей наперекор.
Что ж, их час настал и все они, так или иначе, готовы к нему…
- Дельви не пропала, - вобрав в ноющую грудь побольше воздуха, нервно заговорила мать первосвященника. – Она убита.
Никто из присутствующих не ответил ей. Только еще тише стало в гроте, хранившим так много тайн.
- И одну из вас ждет та же учась, - дрогнувшим голосом добавила Матенаис. – Сейчас…
Договорить у женщины просто не хватило сил.
- Кто будет приносить жертву? – спросила Лемаис на удивление спокойно.
- Я, - отозвалась жрица. – Я…
Чуть заметная краска проступила на щеках девушки:
- Кого ты выберешь?
Глаза их встретились, но Матенаис не отвела взгляда.
- Возможно, умереть для каждой из вас будет теперь благом, - с трудом уже превозмогая душившие слезы, проговорила она. – Кхорх готовит невиллам невыносимое испытание, но, пройдя его, они могут получить освобождение, - отстраненно продолжила женщина, словно говоря не о тех, которых так хорошо знала и жалела, как может знать и жалеть только мать.
- Что с нами будет? – отозвалась Инелис.
- Вас отдадут зверю, - опустив голову, сказала жрица. – Вы станете его женами…
