все и состоится. Он расположен слишком высоко, чтобы человек мог добраться до него, но ведь Хоруг теперь не человек.
- Хааа, - отозвался ящер.
- Ты будешь ждать, пока я не позову тебя, а когда поймешь, что пришло время, найдешь хозяйку этих камней и унесешь ее из Улхура.
- Хааа…
Голос женщины задрожал от слез, и она крепче сдавила мощную шею, покрытую жесткими пластинками.
- Я знаю, что власть Кэух сильна и дух Хоруга порабощен, но чем дальше ты окажешься от этого ужасного места, тем меньше будешь страдать от гнета страшной воли мерзкой твари. Хоруг-человек никогда не станет свободным, но Хоруг-змей может спасти невинную душу и боги смилостивятся над ним, - Матенаис отпустила хеписахафа. – Плыви и чутко слушай, - сняв браслет, она прижала к щеке прохладные камушки, а затем украсила ими тонкий витой рог на голове дракона. – Пусть хранит тебя Улх…
Священный грот был погружен в полумрак. Горели только чаши у ног восьмилапой статуи, высвечивая округлый живот и пасть чудовища, где мог бы свободно разместиться взрослый человек. Кхорх распорядился открыть только пару ворот из восьми, которые распахнуться только во время церемонии.
Первосвященник сам пришел все проверить и со вниманием прошелся по зале, задержавшись у алтаря, где вычерчен был круг с символом Арахна – восьмиконечной звездой. Огромные средние лапы каменного монстра охватывали жертвенник, оставляя проходы для передвижения служителей у алтаря. С верхних лап свисали цепи, на которые подвешивали жертву так, чтобы она оказывалась над колодцем, сокрытым сейчас алтарным камнем.
Скоро все начнется.
С внутренним трепетом ждал он часа пришествия Арахна. Близилась новая веха в его жизни, в судьбе Сульфура, что носил пока иное имя. Пусть. Немного осталось существовать Апикону. Земля, что тянулась к северу от Гефрека до самого Лакриса, должна принадлежать Кхорху. И будет ему принадлежать!
Первосвященник глянул на размытый тенью лик нового божества и улыбнулся. Скоро, скоро озарится он огнями, зажженными избранными служителями Арахна и Кэух. Свежая кровь станет зароком между могущественным существом и людьми. И тогда свершатся все чаяния маленького мальчика, внимающего тихому голосу умирающего у него на руках Хэта…
- Святейший, - появившийся прислужник отвлек Кхорха от приятных мыслей. – Не прикажешь ли послать за Матенаис?
- Разве ее еще нет? – отозвался озадаченный первосвященник и поморщился, задетый тем, как долго прощалась мать со своими воспоминаниями.
- Пусть найдут и поторопят, - распорядился он. – Пора начинать…
Служитель исчез, а Кхорх еще немного постоял в задумчивости, созерцая алтарь и цепи над ним. Чем ближе была церемония, тем тревожнее становилось у него на душе. Он чувствовал, знал – не все окажется гладким. И Хэт предупреждал о непредвиденном, которому суждено случиться в решающий час.
Ну, что же, пусть будет так, как должно быть…
В залу решительно вошел человек в хитоне верховного жреца, который предназначался Гереху. Лицо человека прикрывал большой капюшон, а на груди поблескивал новенький золотой символ Арахна. Такие получили еще шесть человек из числа тех, кого особо отметила сама Кэух.
- Все готово, владыка, - произнес он торжественно и поклонился.
Кхорх усмехнулся.
- Ты все больше нравишься мне, достопочтенный.
- Благодарю.
- Пусть войдут служители и поклонятся Кэух, а затем вознесут молитву.
- Да, святейший.
- Жертва назначена?
- Мы оставили это право тебе, владыка.
- Хорошо, пусть свершится…
Первосвященник никак не мог справиться с нервной дрожью, слушая размеренные слова жрецов, вскоре появившихся в пещере и начавших ритуальное действо. Шесть открытых врат светились негромким голубым мерцанием, что создавало иллюзию небесной близости. А он все смотрел на сине-прозрачный камень и думал о том, придет ли сегодня Каэлис. В последний раз…
Боль об этой утрате никогда не утихнет в его опаленное сердце, и только это неземное существо останется владычицей иссушенной жаждой души Кхорха. Навсегда.
Появление невилл отвлекло первосвященника от мрачных раздумий, и его рассеянный взгляд остановился на Лемаис. Эта девушка напоминала Каэлис, но только так, как может цветок из шелка напоминать настоящий и живой, кропотливо созданный некой загадочной сущностью, вдохнувшей в этот бутон нечто большее, чем жизнь – дух бессмертия…
Кхорх уже не мог оторваться. Снова и снова глаза его обращались к служительнице, облаченной в красные одежды, что подчеркивали нежность и юность пленительного женского совершенства. Но он видел ее совсем иной, видел, как из-под тонкого абриса хрупкой красоты проступают черты мерзкого вида, смерти, праха. Эта девочка была ненавистна ему! Чужая, ничтожная, приговоренная к закланию, она посмела отнять у него частичку материнской любви!
Невиллы запели проникновенно и тоскливо, бередя что-то давно забытое, что помнит только душа. А Кхорху становилось все хуже. Подлой змейкой вползла в сердце неизбывная тоска, свернулась, проливая яд с остреньких зубок, отравляя, убивая его.
Стоявшие на коленях за жертвенником невиллы звали Каэлис. А верный раб ее не находил себе места.
- Жертву! – крикнул он, до боли стискивая холодные пальцы. – Приведите жертву!
Открылись новые врата, пропуская людей, закутанных в черное с головы до ног. И в гроте сразу стало темнее. Вспыхнули красные огни глаз каменного истукана, ничуть не добавляя света в густеющее от мрака пространство под тяжелыми сводами.
Жрецы разомкнули круг, и только Кхорх остался возле алтаря, повернувшись к Назначенным. Те сбились в кучку, понукаемые сопровождавшими их рослыми малусами, которые, совсем не стесняясь, тыкали в спины обреченных на жертву длинными пиками.
Первосвященник осмотрел замотанных в покрывала людей. От них исходили волны животного ужаса, внушавшего владыке брезгливость и желание поскорее закончить с этой частью церемонии.
- Ты, - его обсидиановый нож уткнулся в грудь стоявшего напротив мужчины.
Двое малусов подхватили избранного и поволокли к колодцу, камень на котором уже пришел в движение, открывая недра.
Человек вскрикнул, попытавшись освободиться, но крепкие руки уже тащили вниз цепи, ловко обматывая ими несчастную жертву, лишившуюся черных пелен. Еще мгновение, и Назначенный повис над шахтой, жадно распахнувшей под ним бездонную пасть.
Кхорх вырвал пику из рук сопровождавшего и, замахнувшись, ударил ею в обнаженный живот человека, еще и еще раз…
Вопль жертвы разбил тишину. В беззвучном плаче затряслась Мейис. Они все боялись. Вполне осязаемый страх, разлитый в пещере, густел, заставляя леденеть от ужаса человеческие сердца.
Только над первосвященником он был не властен.
С исказившимся от ярости лицом, он смотрел, как побежала по обмякшему телу кровь, и отступил, воздев руки к уродливому лику статуи.
- Явись же, Кэух, владычица душ наших! Прими последнюю жертву, предназначенную тебе!
В смятении служители отпрянули от колодца, когда нечто темное метнулось из него, вцепившись в закланного. Оно с легкостью сорвало его с цепей и рухнуло в открытый люк, унося с собой жертву. Но не успели люди прийти в себя - существо вернулось, выскочив и усаживаясь на край шахты, явив себя во всем своем безобразии.
- Кэух, - пробормотал Кхорх, в каком-то исступлении протягивая к демонице руки и, не удержавшись,
