Глава 16
Ярости Влаха не было конца! Он неустанно посылал проклятия трусливым рабисам и никто уже не мог удержать элана – тот рвался в бой, грозя сокрушить Гефрек и отомстить убийцам сына.
Он едва дождался, пока воины очистят проход, и призывал крылатых к честной битве. И пусть так долго ответом ему была тишина, Влах не сомневался, что скоро придет его час, и честь наследника Казуима будет восстановлена.
И этот час настал.
Может, рабисы наконец, вняли воплям убитого горем отца, может, и сами желали сразиться с подступившими к Гефреку войсками, так или иначе, но эверцы, вступившие в ущелье лицезрели перед собой огромных, крылатых и полуголых созданий, вооруженных примитивными копьями и дубинами. И вид этого крылатого войска был по истине устрашающим, поскольку обитатели Казуима впервые видели подобных людей, с лысыми головами, грубыми лицами и глубоко сидевшими бесцветными глазами. Особенно же впечатляющими оказались их кожистые, с темными жилами крылья.
Но сердце Влаха сжигало пламя ненависти, и едва завидев рабисов, он воскликнул, обращаясь к собратьям:
- Эти дикие псы достойны самой страшной смерти и пусть не дрогнет рука, карающая подлых рабисов! Пусть омоются наши мечи кровью поганых! Вперед!
Вопли крылатых огласили округу. Расправились чудовищные крылья, поднимая гигантов в воздух. В ущелье стало темно. Как будто огромная волна накрыла войско эверцев, которые впервые столкнулись с летающим врагом. Но не устрашились. И отважно бросились в бой. Но скоро поняли, что длинные мечи и пики не достают увертливых рабисов, которым не мешали даже огромные крылья, а их дубины и копья метко разили врага. Яростны были дети Гефрека и скоро отступили пришедшие их Улхура, спасаясь бегством. Но многих из них и тогда настигала смерть – поскольку рабисы не знали жалости.
Жестокий бой разразился между Влахом и крылатым вождем. Великий элан не уступал Пурфу, сильнее которого не знали среди гефрекских гор. Страшно бились они, но, ни одному из соперников не удавалось одержать верх.
И только когда последние из верных эверцев покинули поле брани, взывая к Влаху, он отступил.
- Будь проклят! – воскликнул он, видя, как взмывает к скалам его лютый враг. – Будь ты проклят! – и огляделся, как безумный, понимая, как много из его собратьев уже не вернуться в лагерь. Жутко было признать ему, проведшему в битвах большую часть жизни, что этот поход может стать последним и для него самого...
Мрачный вошел он в шатер Кхорха, готовый к насмешкам властелина Сульфура. Но тот встретил его с почтением, поднявшись навстречу и приглашая отведать вечерней трапезы.
Угрюм был и Ксархс.
Никто из них долго не нарушал молчания, тягостным грузом легшего на душу Влаха.
- Завтра мы снова примем бой, - не выдержал он. – Я не смирюсь с позорным поражением и не успокоюсь, пока не отомщу за сына! Кошмарная рожа рабиса до сих пор стоит у меня перед глазами! Пурф! Он сказал мне: «Пурф не пропустит детей паука и ненавидит каждого, кто поклоняется ему»! И этот дикарь проявил благородство, когда я остался один! И теперь гордость элана и воина не позволит мне не пойти до конца. Пусть боги смерти выберут одного из нас.
- Пусть будет, - отозвался первосвященник.
- Да, господин, - заговорил и царь. – Завтра мы тоже войдем в ущелье. Мои войска готовы…
Кхорх кивнул и нетерпеливым жестом выпроводил всех из шатра.
Лемаис желала видеть его.
И не заставила долго ждать себя, как только он остался один.
- Рад, что ты все же соскучилась, - сказал первосвященник, когда она вошла и поклонилась ему.
Лемаис прошла и присела рядом, не сбрасывая с лица вуали, и поспешно отстранилась, когда Кхорх потянулся к ней.
- В чем дело? – нахмурился первосвященник. – Если решила вспомнить, что была когда-то девой непорочной, прошу, не сейчас. И без твоих капризов проблем хватает!
- Каких? – беспечно поинтересовалась она.
- Крылатые чудища разгромили Влаха! Он еще тужится, но от его хваленых войск мало чего осталось!
- То ли еще будет, - обронила девушка, усмехнувшись.
- Опять пророчества? – Кхорх грубо схватил её и опрокинул на ковер. – Довольно! – и с досадой увидел, сорвав с Лемаис вуаль, что невилла беззвучно смеется. – Так тебе весело!
- Да. А тебе? Разве ты оправился в поход не повеселиться от души?
Первосвященник оскалился:
- Нет, милая моя! Но, может, ты и права – надо расслабиться и получать удовольствие! Ведь, исход мне известен – Маакор падет! А большего мне и не нужно!
Лемаис запустила пальчики в его густые волосы, с печальной задумчивостью всматриваясь в лицо.
- А старый безумец забыл поведать, как дорого обойдется тебе эта кампания?
Но он уже не слушал, жадно целуя девушку, и та позволила, только в глубоких серых глазах зажглись бесовские огни…
- Как бы тебе не пожалеть о своих беспечных словах, Кхорх, - заговорила Лемаис, дав утолить ему страсть.
- Я повторю еще раз, что принесу любую жертву, - похвалился первосвященник, потешаясь над попытками Лемаис запугать его.
- Даже если она окажется непомерной?
- Не будь занудой, девочка. Тебе не идет. Мне ничего не жаль, даже жизни, если я буду знать, что мхары горят в огненной бездне!
- Арахн потребует тысячи смертей и столько крови, что её хватит наполнить Лакрис.
- И что с того?
Невилла рассеялась.
- Тебе не одолеть рабисов мечами.
- Ага, пришла позлить меня?
- Предупредить. Матенаис переживает за сынишку.
- Лемаис!
- Завтра вас снова ждет поражение.
Кхорх зло встряхнул её за плечи.
- Ты надоела мне! Я не желаю слышать бреда больного существа!
- Воля твоя, господин, - спокойно отозвалась Лемаис, - но пока ты не прибегнешь к силе Арахна, тебе ни за что не достичь желаемого. Никогда.
Первосвященник поднялся, раздосадованный настойчивостью возлюбленной. Но в глубине души уже верил её словам и закипал ядовитой злостью, зная, что не может воспользоваться советом. Арахн не слышал его! Безмолвствовал, не принимая малые жертвы.
- Уйди, - бросил он девушке, что с интересом наблюдала за ним.
- Если ты гонишь меня, господин, то я уйду совсем. Но ты тоже очень скоро возвратишься в Улхур.
- Уйди!
Лемаис тоже встала.
- Будь очень осторожен в своих желаниях, Кхорх. – тембр голоса невиллы вдруг изменился, став глухим и вязким, совсем не женским. – Боги испытывают нас, исполняя наши мечты.
- Убирайся! – первосвященник упал на колени, закрываясь руками, чтобы не слышать того, чей глас приводил его в трепет – глас беса, которого сам призвал на землю.
