- Она не улетит? – обратился первосвященник к приближенному, который, забывшись, пожирал пленницу горящими глазами.
- Мы и крылышки ей повязали, - сглотнув слюну, ответил тот.
- Оставь нас, - резко бросил Кхорх, заметив этот взгляд арахнида, а сам развалился у ковра с яствами, приглашая гостью присоединиться к нему.
Крылатая охотно присела и, играя ямочками на щечках, протянула к нему связанные руки.
Кхорх, не задумываясь, развязал путы и кивнул:
- Откушай.
Но когда девушка потянулась к румяной ягоде, перехватил её руку.
- Как тебя зовут?
- Лидэя.
- Красиво. Как и ты сама. Ты знаешь об этом?
- Нет, - она мягко засмеялась, открыто взглянув в лицо первосвященника, и даже не сделала попытки освободиться.
- Мне приятна твоя покорность, - заметил Кхорх и отпустил руку девушки, легко коснувшись губами пальцев.
И чем дольше он смотрел на Лидэю, тем больше надежд пробуждалось в его душе. Эта девочка была так мила, так открыта и искренна в своем любопытстве, вызывая в холодном сердце первосвященника неведомое прежде теплое и нежное чувство. Но оно оказалось так незаметно и так легко, так сладко дурманило душу, что Кхорх не думал о нем, не отдавая отчета странным и новым ощущениям.
Но и пленница вела себя все более свободно, так, что к концу трапезы уже не скрывала своей тяги к чужаку, что казался ей самым красивейшим мужчиной Гефрека.
- Тебе нравится у меня? – вновь заговорил первосвященник, блестя глазами.
- Да, - просто ответила Лидэя.
- А в вашем племени женщины… умеют быть благодарными?
- Да, - она переместилась ближе, но еще не решалась что-то предпринять.
- У тебя есть муж? – не желая торопить, но изнывая от желания, спросил Кхорх.
- Нет, - совсем смутившись и вспыхнув, ответила крылатая.
Первосвященник осушил очередной кубок вина и откинулся на подушки.
- Тогда, - прикрывая глаза, сказал он, - я стану твоим мужем, - и засмеялся, не сдерживая торжества, когда Лидэя распахнула полы его жреческого одеяния…
В небольшой пещерке был установлен каменный алтарь. Горели факелы, установленные у самого пола, и свет их выхватывал вычерченные на нем символы.
Близился час приношения.
- Почему в жертву назначен арахнид? – не поднимая глаз, спросил Лихеус, один из жрецов при Матенаис.
- Арахн не должен вкусить чужой крови, - нехотя отозвался Кхорх, - это жертва зарока. Всё ли готово?
- Да, святейший.
Оба служителя вышли из пещеры, где их поджидал Ксархс.
- Жребий пал на сына Птеха и юноша готов взойти на алтарь, - проговорил он, целуя руку первосвященника. – Но не разумнее было бы отдать в жертву пленницу?
- Еще один советчик! – возмутился Кхорх. – Какую пленницу? Лидэю? Я скорее пожертвую Арахна мхара!
Царь нахмурился:
- Тебе так дорога эта дикарка? Она одна из наших врагов.
- Ты тоже, - бросил первосвященник, - однако, это не помешало мне посадить тебя на трон Улхура, Равл-Ат.
Тот молча поклонился.
А Кхорх устремил задумчивый и тревожный взор в сторону едва различимых очертаний города Теней. Солнце еще не взошло, и небо только наливалось близким светом, от фиолетового до серо-синего, и только над Иктусом оно казалось пропитанным бордовым.
- Не понимаю, почему он не слышит меня, - заговорил он, уже не замечая тех, кто стоял рядом. – Кэух была со мной всегда! Но чем я не угодил Арахну? Чем? Права была Лемаис, или тот, кто сидит в ней. И нужно вернуться, чтобы продолжить путь к Маакору…
- Зачем? – тихо обронил Ксархс, покачав головой.
- Первосвященник зло блеснул на него глазами:
- О-о, этот бес Лемаис очень опасен и много знает! Как склонить его на свою сторону? Как?
- Не знаю, господин.
- Я – знаю! И буду делать то, что он говорит! Но сначала уничтожу рабисов, чтобы никто не препятствовал мне пройти к Хэм-Аибу!
- Разве твоя возлюбленная не открыла тебе новых путей через Гефрек?
- Не слишком ли она тебя волнует, царь?
Ксархс криво усмехнулся:
- Ты окружаешь себя предателями.
- У меня хватит золота на вас всех! – вспылил первосвященник.
- Твоей крылатой тоже нужно золото? А ты не думал, что её нарочно подослали в стан врагов, чтобы…
- Молчи! – Кхорх выхватил из-за пояса нож и Ксархс отшатнулся, испуганный и уязвленный.
- Да что с тобой! – вскрикнул он. – Уж не бессонная ли ночь с этим животным сделала тебя таким раздражительным?
- Как бы тебе не поплатиться за свои слова, царь, - прошипел первосвященник, но нож убрал, немного озадаченный своей вспышкой, но не о чем не жалея. – Ты так навязчив, Рав-Ат и кажется уже, что это ревность.
Тот не ответил и удалился, даже не поклонившись.
- Почему Матенаис ещё не здесь? – переключился Кхорх на притихшего жреца, досадуя, что он стал свидетелем их ссоры с Ксархсом. – Начинаем на рассвете. Смотри, уже готовятся войска! Я больше не намерен напрасно терять людей!
И Лихеус не успел ответить, когда владыка Сульфура поспешно спустился с каменной площадки перед пещерой и направился к лагерю.
Мать встретила его возле своего шатра.
- Я видела дурные сны, - вместо приветствия сказала она, пока Кхорх целовал ей руку.
- Мама, теперь слишком поздно, - разогнувшись и грозно взглянув на неё, ответил сын. – Я всё решил. Жертва назначена. Войска готовы.
- Но разве пленница твоя…
- И ты туда же? Не желаю говорить о ней!
Матенаис пожала плечами.
- Твое упрямство будет дорого стоить нам всем.
- Идем, - повел мать к пещере, где должно состояться одно из важнейших событий за всю историю этого неудачного похода.
Она вошла в алтарную и медленно приблизилась к камню с лежащим там обсидиановым ножом.
- Помоги мне, великий Улх, - проговорила она, на мгновение прикрывая глаза. – Пусть воздастся мне за грехи моего сына. Пусть сгорит моя душа, соблазненная Хэтом в огненной пучине страшной бездны…
Черным ядом затопило душу, просохли слезы на глазах.
Матенаис пойдет ради сына на любое преступление, разделит с ним любую участь и всегда бут рядом, всегда…
Она взяла в руки нож, зажав между ладоней его холодную рукоять. С губ её сорвался стон.
- Приведите жертву!
