Слова Лемаис стали пророческими, и следующая атака улхурских войск оказалась безуспешной. Рабисы без усилий выбили из ущелья арахнидов. Очередная схватка Влаха с вождем Пурфом окончилась, как только отступили дети Арахна…
- Мы должны пройти! – бесновался Кхорх, собрав совет в своем шатре. Первосвященник был разгневан еще и потому, что невилла выполнила угрозу и вернулась в подземелья. А Матенаис, хотя и не высказала ему упрека, в глазах её читалось осуждение.
- Я взял Кифру так быстро! Кифру, народ которой умеет держать в руках оружие! И он покорился мне! А эти полуптицы должны лететь от меня без оглядки!
- Мой господин, - позволил себе прервать его Ксархс, - как не казались бы они сильны, им не удастся держать ущелье вечность. Рано или поздно…
- Вечность? Да у меня нет и лишнего дня!
- Что толку сотрясать воздух? – спокойно заметил царь. – Предлагаю перехитрить их.
- Как?
- Взять пленного и допросить. Возможно, мы узнаем, как выбраться к Хэм-Аибу другим путем.
Кхорх хмыкнул:
- Дело за малым – поймать рабиса. – Первосвященник взорвался. – Как?! Как это возможно? Они забирают всех раненых!
- Да, но не убитых.
- Ты хочешь сказать…
- Именно. Ведь смог же ты вернуть Лемаис.
- И кем она стала, Ксархс?
- Тогда нам остается лишь снова и снова отправлять людей на верную гибель и оплакивать потери в твоем шатре.
- Что скажешь ты, Влах? – обратился первосвященник к элану, заметив, что тот решительно вскинул голову.
- Я слышал, что ты силен в магии, повелитель.
- Опять, - с досадой буркнул Кхорх, сам не понимая, почему так упорно сопротивляется единственному верному средству, какое еще не испробовал. Но Хэт не приходил на его зов, как ни старался он, как ни взывал к духу старого вождя – всё было напрасно. Да и злость на Лемаис не отпускала. И Кхорх всё ещё пытался доказать самому себе, что в сто крат сильнее и дальновиднее девчонки, того, кто сидит в ней. Хотя он и чувствовал, что этот коварный бес пришел на землю, чтобы искушать и мучить его.
- Завтра пусть выступят ягмары, - сказал первосвященник, отбросив мысли о потустороннем, - и стоят до конца. А если не останется из них никого, способного убивать, в ущелье пойдут эверцы и арахниды. Крылатые не всесильны и тоже смертны.
А теперь идите. И пусть позовут госпожу Матенаис.
Она пришла. И снова Кхорх заметил недовольство в глубине её глаз.
- Боги не хотят пускать тебя на землю Апикона, - сказала она со слезами в голосе. – Зачем ты противишься Всевышним?
- Если боги не хотят помогать мне – нам не по пути с такими богами. Найду иных, более сговорчивых…
- Страшно слышать такие слова от первосвященника!
- Матушка, давай не будем спорить, - он примирительно улыбнулся.
- Чего ты хочешь? – Матенаис хорошо знала этот просящий взгляд сына – ему очень нужно от неё чего-то особенного.
- Присядь. И откушай со мной. А потом мы поговорим с тобой о делах.
Женщина не стала противится, хотя сердце её затрепетало в тревоге.
- О чем ты хочешь просить меня? – первой заговорила женщина. Когда Кхорх угостил её всем, чем только мог и был так ласков, что ей стало страшно.
- Завтра, когда мои войска войдут в ущелье, ты принесешь Большую жертву.
Матенаис похолодела. Да, она ожидала этого. Жертву. Ей нужно снова убить, чтобы исполнилась очередная прихоть властелина Сульфура.
- Тебе мало смертей? – женщине не хватало воздуха, и слова произносились с трудом. – Или твой демон не достаточно упился кровью?
- Мама, – болезненная бледность покрыла щеки первосвященника. – Мама, ты же понимаешь, что тебе одной дано быть им услышанной. Сама Кэух повиновалась тебе. А теперь Арахн ждет дара. От тебя, мама, - он порывисто схватил её руки и осыпал их быстрыми, сухими поцелуями.
Матенаис тихо заплакала.
- Ты обещал, что больше не будешь мучить меня, - сквозь слезы проговорила она. - Теперь, когда Арахну служат жрецы, для чего тебя я?
- Они не стоят и твоего мизинца!
- Но я не могу больше, не могу…
- Но, мама, как же… - Кхорх обхватил ладонями лицо матери и заглянул в глаза, - я в самом начале пути и не имею права теперь останавливаться! Мама! Ведь всё это для тебя одной!
Она вздохнула, немного успокоенная теплом его рук и нежностью во взгляде.
И он понял – принялся с благодарностью целовать её лицо, осушая слезы.
- Я буду с тобой, мама. Только вызови его…
- Владыка!
Он вздрогнул, отпуская мать, стремительно поднялся и набросился на ворвавшегося в шатер арахнида:
- Как ты посмел!
- Мы выловили рабиса! – вместо оправдания выпалил тот.
- Вот как? – гневный огонь в глазах Кхорха сменился жадным блеском. – Он ранен? Может говорить? И как? Как вы сумели?
- Он попался в сеть, видно прельщенный видом шатров, - арахнид замялся. – Мы оградили лагерь женщин в целях безопасности, и это сыграло на руку.
- Тащи сюда этого любопытного!
- Э-э, господин, - приближенный странно улыбнулся, - это женщина.
Мгновение первосвященник оторопело взирал на арахнида, потом рассмеялся.
- Тем лучше, - он глянул на Матенаис. – Хочешь посмотреть на самку крылатых?
- Уволь, - женщина поднялась. – Я пойду к себе, сын. И буду молить Улха, чтобы вернул тебе разум.
- Как угодно, мама, - отозвался Кхорх и добавил, когда мать удалилась, – веди!
Он потирал руки от удовольствия, даже немного волнуясь, когда вернулся приближенный, волоча за собой пленницу со связанными руками.
- А вот и мы, - он подтянул её за свободный конец веревки и первосвященник смог рассмотреть девушку.
Она была юна, изящна и очень недурна собой – со смуглым личиком сердечком и огромными, черно- влажными глазами. Густые, темные с рыжинкой волосы чуть прикрывали полную грудь. А на округлых бедрах висело подобие крохотной юбочки.
Кхорх заметил путы на её стройных лодыжках и одобрительно хмыкнул.
Но крылатая, совсем не смущаясь, тоже внимательно рассматривала его.
- Ты не боишься меня, дитя? – поинтересовался первосвященник и улыбнулся.
Она покачала головой, сверкнув в ответ белоснежными зубками.
- Потому что не знаешь, кто я?
- Ты – черный сын паука.
Кхорх разразился хохотом, и в нем явственно слышалось довольство.
- Так называют меня среди рабисов? – отсмеявшись, спросил он, заметив, что девушка не отрывает от него красивых, выразительных глаз.
