Кхорх молча, властным жестом протянул Лемаис руку для поцелуя.
Та неторопливо подошла, опустилась на колени и сжала его пальцы.
- Вот так-то лучше, - губы первосвященника растянулись в довольной улыбке, когда её губы коснулись руки.
Она медленно подняла темнеющие глаза и вдруг вцепилась в него зубами.
Он вскрикнул и наотмашь ударил невиллу по щеке.
Лемаис вскочила, ядовито улыбаясь.
- Рада приветствовать тебя, мой драгоценный возлюбленный.
След от удара загорелся алым цветком на её бледной щеке. И первосвященник уже жалел, что причинил ей боль.
- Зачем ты испытываешь мое терпение, Лемаис?
- Даже бесы не терпят предательства, Кхорх!
- Я виноват, - он не выдержал её грозного взгляда и опустил глаза. – Но не хочу просить прощения. Лидэя стала очень дорога мне.
Невилла холодно и зло расхохоталась.
- Дорога? Ступивший на путь зла не должен рисковать, допуская слабость в свое сердце!
- Тебе не понять…
Лемаис глянула, но тут же опустила ресницы, сдерживая опасные слова.
Они надолго замолчали, не зная, что еще сказать. Да и зачем? Они всегда были чужими друг другу, даже служа одному демону.
Наконец, первосвященник поднялся.
- Как дела у Наэлы? – спросил он тихо.
- Всегда надежнее увидеть самому, - ответила она, не поднимая глаз.
- Да, – Кхорх помолчал. Ему неприятен был разрыв с Лемаис. Но с тех пор, как он привез из похода Лидэю, невилла не допускала его не только в свою спальню, но и в доме встречала неохотно, ведя только злые разговоры. Он не понимал, как долго женщина может держать обиду, и был не уверен даже, что это - обида. Скорее очередная игра хитрого беса, сидевшего в бывшей возлюбленной.
Простившись с Лемаис, первосвященник решил заглянуть к новой своей пассии, чтобы изгнать из сердца досаду на холодность невиллы.
Крылатая встретила его радушно, но казалась расстроенной чем-то.
- Что с тобой, дорогая? – обнимая её, заботливо поинтересовался он. – Ты огорчена?
- Тебе показалось, - целуя его, ответила Лидэя. – Побудешь со мной немного?
Кхорх не мог отказать ей.
Она оказалась совершенно не похожа на тех девушек, что встречались ему раньше. Была так искренна и так нежна, так пылко и преданно любила его, ничего не прося взамен, что он невольно отвечал ей тем же.
Только приходя в покои крылатой, Кхорх переставал быть первосвященником и властелином Сульфура. Оставался только молодой и страстный влюбленный, что заново учился видеть красоту женщины и окружающего мира, чувствовать сердцем нежный зов другого сердца, впуская в душу неведомые прежде ощущения, краски и звуки. Иногда ему хотелось остаться здесь навсегда, но неизменно что-то тянущее и болезненное поднималось в душе, и он вспоминал черного духа, приходящего к нему в часы молитв, и Кхорх понимал, что тот не отпустит его…
- Почему же слезы блестят в твоих прекрасных глазках? – встревожился он, когда Лидэя, уже лежа с ним под газовым балдахином, вдруг загрустила вновь. – Может быть, кто-то обидел тебя? Скажи и он, или она, пожалеет!
- Нет, любовь моя, - проговорила крылатая, - со мной все милы.
- А Лемаис?
- И она, конечно, - губы её дрогнули в подобии улыбки. – Почему ты спрашиваешь о ней?
- Потому что хорошо знаю.
- А-а-а, - Лидэя поникла.
- Не ревнуй, прошу тебя, - глухо произнес Кхорх. – Может быть, я сейчас очень жалею о том, что захотел себе бывшую невиллу. Но ты не бойся её.
- Я не боюсь. Меня тревожит Наэла, - поспешно заговорила крылатая.
- Разве ты близка с ней?
- Да, господин, - Лидэя виновато потупилась. – Я не говорила тебе, прости. Но эта девушка так чиста и так добра! – с восторгом продолжила она. – И не только со мной – со всеми! И Матенаис её так любит!
- Матенаис?
- Конечно! Твоя матушка заботится о ней, как о родной, - личико крылатой снова стало печальным. – Но мне страшно даже подумать, что Наэла родит еще одно чудовище.
- Слишком долго она носит, - буркнул Кхорх, не слишком довольным оборотом разговора. – Не удивлюсь, если эта дрянная мхарка преподнесет нам сюрприз.
- За что ты так ненавидишь её? – слезы покатились из глаз Лидэи и её возлюбленный прикусил язык. – Ну, прости, прости, моя маленькая, добрая птичка! Если хочешь, я стану… любить её. Хочешь?
- Хочу, - отозвалась она, - но знаю, что не будешь.
- Она одна из моих заклятых врагов, - не выдержал Кхорх, - понимаешь?
- Но, ведь я тоже!
- Это совсем другое!
- Нет, не другое! – порывисто поднявшись и обхватив руками колени, она вдруг горестно расплакалась.
- Да что с тобой? – опешил он. – Скажи, наконец, что так мучает тебя?
- Нет, - крылатая испуганно замотала головой, пытаясь взять себя в руки. – Не спрашивай. Я не могу этого сказать…
- Так! – Кхорх потянул её за плечи и снова уложил рядом. – Значит, есть что-то! – он стал нежно целовать ей щеки, губы, шею, грудь, надеясь успокоить и утешить.
Лидэя притихла, сомкнула веки, послушно отдаваясь его ласке.
- Ты не прогонишь меня, когда узнаешь? – спросила она, наконец, осторожно.
- Нет, никогда, - тихо пообещал Кхорх, легко целуя её в губы.- Скажи…
Она зажмурилась, подобралась, как перед прыжком и распахнула глаза:
- Я жду ребенка…
В ту ночь первосвященник так не и попал в храм.
Взволнованный новостью, и, не зная, с кем поделиться ею, он остановил свой выбор на Ксархсе. Задетый тем, что Матенаис уже знала о беременности Лидэи, Кхорх решил отложить визит к Наэле, по мелкому мстя матери.
- Приветствую тебя, владыка, - приветливо встретил его царь, который скучал сегодня неимоверно и обдумывал способ заставить первосвященника продолжить завоевание Апикона. – Прошу разделить со мной сию скромную трапезу.
- Скромную? Что это у тебя? – Кхорх расположился у ковра с яствами.
- Молочный поросенок жареный под кармелиновым соусом, - стал перечислять Ксархс, услав рабов и желая самолично прислужить властелину, - запеканка из телячьих почек, свинина в пиве…
- Давай-ка для начала поднимем кубки с лучшим улхурским вином за моего будущего наследника! – сияя, предложил первосвященник, с удовлетворением отмечая, как вытянулось лицо царя.
- У тебя? Наследник? – подозрительно переспросил Ксархс. – Но послушай, от кого?
Кхорх насторожился, уж слишком неприятным для царя оказалось это известие. Но радость, которой было тесно в груди, рвалась наружу.
– От Лидэи! – с гордостью выпалил он.
Ксархс расхохотался, но потяжелевший взгляд первосвященника остановил его.
- Ты не подумал о том, что твой наследник будет из народа, что ты уничтожил? – уже серьезно
