в Израиль живым и здоровым. Возьмешь в руки оружие и – ать-два! – пойдешь мочить арабов! Черт, что за дупель… хочется бить рожи и ругаться матом. А еще – говорить гадости.
– Я… я, кажется, теперь… – осторожно промямлил главврач, – понимаю. В капсуле, можно утверждать с большой долей уверенности, был сильный психотропный стимулятор! Нечувствительность к боли, безразличие – это первые симптомы! А если так, то…
– Что? Жить буду? – с отсутствующим видом осведомился Мальцев.
– Возможно, вам тогда не о чем тревожиться, – закончил Иванов, разглядывая развалившегося на кушетке авторитета, как если бы тот был препарированной, растянутой на специальной рамке, но еще живой лягушкой. – Лариса, э-э, Андреевна, голубушка! – обращаясь к заведующей лабораторией, торопливо попросил Соломон Эрастович. – Остановите кровотечение и наложите Александру Петровичу повязку. Да поскорее! – Похоже, вместе с замаячившим на горизонте предварительным диагнозом к доктору стремительно возвращалось самообладание.
И в этот самый момент в кармане расстегнутого пиджака авторитета послышался зуммер сотового телефона. Мальцев поджал губы, как-то странно посмотрел на свою окровавленную клешню, кивком дал понять, что можно начинать перевязку, здоровой левой рукой залез во внутренний карман пиджака и достал трубку.
– Слушаю!
– Как здоровьице, Саша? – ласково, почти заботливо осведомился Тихий. Не узнать хрипловатый голос старика Мальцев не мог. – Я слышал краем уха, у тебя возникла маленькая проблема?
– А-а, твоих рук дело, мумия ходячая, – бессильно скалясь, как злобная псина, которая не может укусить кривляющихся за забором, метко кидающихся камнями мальчишек, взвыл бандюган. – Так я и думал…
– Ты плохо мыл уши, мальчик? – В голосе старика появился металл. – Я тебе задал вопрос о здоровье, а ты хамишь. Нехорошо. Чему тебя только в школе учили? К старшим нужно проявлять уважение.
– Дерьмово мне, колотит всего! – совершенно неожиданно для самого себя жалобно признался помощник депутата. – Башка как кирпич. Боли не чувствую. Все по фигу. Вместо крови словно свинец раскаленный течет. Что за гадость ты мне впрыснул, хрен старый?
– Жить хочешь, Сашенька? – нежно уточнил Тихий.
– Глупый вопрос. Конечно, хочу… Слушай, Степаныч, давай разберемся! Достали непонятки стремные, в натуре! Что я тебе плохого сделал? За что твои сявки на барыг моих по беспределу наехали?! Веронику едва не кончили. Хорошо, «мерин» ее с броней. А ты и не знал, дурак… – Мальцева понесло.
А в это время Тихий, пыхтя трубкой, беззвучно осклабился и сделал понятный без перевода знак находившемуся рядом Бульдогу – поднял вытянутый вверх большой палец. Клычков облегченно вздохнул. Препарат из гэбэшного наследства действовал согласно инструкции. Сначала подопытный испытывал страх и впадал в истерику, затем его нервная система частично затормаживалась, а мозговые центры, отвечающие за память, наоборот, полностью раскрывались. В таком состоянии даже Штирлиц не смог бы лгать, как бы ни хотел. Органическая химия – серьезная наука.
Главврачу Иванову и его коллегам было наплевать на бандитские разборки. Они мечтали только об одном: как можно скорее избавиться от хлопотного пациента, отправив его с быками в отдельную платную палату-люкс, где авторитет будет дожидаться окончательного результата всех анализов под недремлющим оком угрюмых неандертальцев с пушками под пиджаками.
На лица же телохранителей, ошалело прислушивавшихся к беседе шефа с Тихим, было жалко смотреть. Один просто молча отпал от такого жалкого словесного поноса обычно грозного Петровича, уронив челюсть и раззявив рот, а другой – тот самый Зверь, о супруге которого так вызывающе нелестно только что отозвался поехавший крышей Мальцев, – судя по все больше и больше каменеющему лицу и сужающимся глазам, уже начинал понимать истинное назначение находившегося в капсуле препарата. Смотрел, надо полагать, изредка фильмы про секретные службы и их методы воздействия. А может, и детективы на досуге читал…
– Ты толопанцем босявым не прикидывайся, я тебе не фраер! – прикрикнул Тихий. – Я первым раздачу начал, вы его послушайте! А кто приказал Быку Новгородскому мои грузовики с бельгийскими спиртзаводами возле Старого Изборска перехватить?! Кто двух шоферов и курьера в придорожной канаве положил?! Дед Пихто?! Кто дом мой в Озерках обстрелял и жену ранил?! Кто на коммерсантов с кулаками наехал, всю кассу выгреб и кричал, что отныне терпилы максают только фиксатому?!
– Ничего я ему не приказывал! Какие, к чертям собачьим, грузовики?! Я впервые о них слышу! – искренне возмутился Мальцев. – И твои точки на уши ставить я не собирался! Клянусь, Степаныч!!!
– Сдохнешь ты, Сашенька, как шакал, – угрожающе вздохнул Белов. – В страшных муках. Дурь я тебе вколол шибко ядреную. Из арсенала лаборатории КГБ. Ни один анализ ничего не покажет. Однако ж часика через два-три начнет кости выворачивать. Гадить в штаны будешь, стены зубами грызть, умолять шестерок своих, чтобы поскорее пристрелили. Один я могу тебя спасти… Так что не ври мне. Я хочу знать только правду. Иначе не видать тебе противоядия, как своей прыщавой жопы.
– Мамой клянусь, не давал я Фиксе команды бомбить твой товар и гасить травоядных!
– Надо же, прямо ангел с крылышками… И неужели никаких гадостей против меня не замышлял?! – быстро пытаясь осмыслить явно искренние слова Мальцева, на всякий случай уточнил старик.
– Ну… были замутки, – после короткого молчания нехотя признался превратившийся в безвольную амебу пахан. – Хотел Пузыря с Джафдетом подбить ультиматум тебе выдвинуть, долю поделить. Только… не успел я. Пацаны они правильные и насчет моего предложения до сих пор не в курсах! Бес попутал, ей-богу! Прости, если можешь.
– Бог простит, – скрипнув вставными зубами, выплюнул Тихий. Для себя он уже все решил. С заговорщиками базар короткий. Нутром чувствовал: нельзя верить Сашке, беспредельщику долбаному, продаст! Так и вышло. Не в одном, так в другом.
– Значит, это все Фикса, гнида, вошь подкожная?! – взорвался помощник депутата, бизнесмен и меценат. – Фуры твои забомбил, долю в общак не отстегнул, обосрался и нас с тобой друг с другом лбами столкнул, инсценировав беспредел! Вот дерьмо…
– Это его отморозков с тачками я в лесополосе у коттеджа сжег? – с трудом сдерживая ярость, почти шепотом осведомился Тихий. – Когда ты, змей, их за Аленой… и быком своим, Реаниматором, прислал.
«Вот и еще одна причина, чтобы кончить тебя, – хладнокровно подумал старик. – Прогнил ты, Саша, до самого ливера. За это и сдохнешь».
– Да, почти всю бригаду. И его самого. Так я не в обиде, старик. Туда ему и дорога! – распалялся Мальцев. – От судьбы не уйдешь! Он со своими шестерками бритыми бодягу замутил, он первый копыта и отбросил! Господь – не лох, все видит. Ништяк! Остальных сявок, которые уцелели, я сам достану и на куски порву, обещаю!
– Порви…
– Значит, замяли дурдом, а, Степаныч?! Мир? Только ты… это… противоядие от дури мне выдай. Как договаривались. Хреново мне, все тело зудит. И в башке рой пчелиный.
– Слушай, инвалид, – неожиданно спросил Тихий, – мне в принципе до фени, но просто интересно. За что ты на бригадира своего, который Алену у порнобарыг отбил и ко мне повез, зуб имеешь? Просвети старика, сделай одолжение.
– Так я, в натуре, думал, что это он тебе про предстоящий сходняк с Пузырем и Джафдетом стуканул! Кроме него, прикинь, только двое пацанов о моей задумке знали, но их я проверил. Чисто конкретно. Расстрел имитировал. Оказалось, ни при чем оба. Вот и оставался только Леха Реаниматор… Да и подтверждение насчет его измены получил от быка одного… Выходит, я зря его чуть не удавил… Дела-а… Ты прости, Тихий, так вышло. Война есть война. Ну что, будем считать, тему перетерли? Базаров больше нет?
Старик невидимо для Мальцева сжал челюсти и после паузы, цедя слова, сказал:
– Через час будь у своего дома, где «подарок» схлопотал. Не ссы, не замочу. К тебе подойдет джус, передаст коробку. Там двадцать капсул. Будешь принимать по две штуки в день. Тогда сыворотка нейтрализуется. Об остальном мы с тобой, сопляком, позже побазарим… – Старик захлопнул крышку- микрофон на телефоне и добавил чуть слышно: – В аду. Подожди годков десять, падла…
В назначенное Тихим время кортеж лидера влиятельной бандитской группировки Санкт-Петербурга остановился напротив кафе «Аргентина». Вскоре к нему неторопливым шагом подошел коренастый
