дыма. – А может, и тогда нет.
– Вы с Мендесом отлично ладили, не так ли?
Бернард сощурился. Может быть, от дыма?
– Почему ты так говоришь, полицейский?
– У тебя есть чувство юмора. А я слышал, что Мендес был большой шутник.
– Друг мой, тебя неверно информировали.
– А что он был за человек?
Бернард улыбнулся Паркер.
– Застенчивый такой, с акцентом. Очень тихий.
– И никакого секса в лимузине?
– Ни секса, ни наркотиков, ни раздевания в лимузине. Он даже не курил. Но правда и то, что совершенных людей не бывает.
– Вы везли его из аэропорта в отель. А куда еще?
– Да всюду. А если было не по пути и Гарсия хотел заехать, ему стоило только сказать.
– Гарсия? – спросила Паркер.
– Он не любил официальности, ему нравилось, что его называют по имени. – Бернард наблюдал за пеплом на конце сигары. – Он позвонил мне из Колона за неделю до приезда. Сообщил рейс, на сколько останется в городе. Я встретил его в аэропорту. Он заплатил наличными вперед за весь срок.
– Вы были с ним везде все время? – спросил Уиллоус.
– Я ел в лимузине, спал в лимузине, читал в лимузине. Отрыгивал в лимузине, и самые сладкие сны тоже видел в лимузине. Если уж об этом зашла речь, пожалуй, есть только две или три вещи, которые и я не делал в лимузине.
– Куда еще ты возил Мендеса, кроме отеля?
– Вот, я составил список… – Бернард перебирал бумаги на столе. – Только что он был здесь…
Сигара вызывала у Паркер тошноту. Она спросила:
– Кто-нибудь пользовался лимузином после Мендеса?
– Не-а.
– И в банк его ты отвез?
Бернард протянул руки, будто ожидал, что на него наденут наручники.
– Кругом виноват. Так и пишите: виновен, виновен, виновен.
– Что произошло, ты ожидал на стоянке, услыхал выстрелы, нажал на газ?
– Ни в коем случае. Гарсия сказал, что я понадоблюсь через час, чтобы я забрал его в шесть. Думаю, когда его убивали, я как раз разделывался с третьей кружкой пива.
– Ты куда-то поехал, чтобы выпить пива?
– В Уолдорф.
– Кто-нибудь это подтвердит?
– Да, мой брат. Он официант и подавал мне пиво.
– А ты видел этого парня, который стрелял? – спросил Уиллоус.
– Боксера? Как же я мог, если в это время осаживал пену в Уолдорфе?
Бернард взглянул на Паркер, выкатив глаза.
– Кто-нибудь убирал в автомобиле с тех пор, как Мендес пользовался им?
– Не знаю. Есть такой человек, который регулярно приходит и убирает машину, но он не очень надежен. Поэтому может быть и так и эдак. А что, вы думаете, он мог оставить улику?
– Доказательство, – сказала Паркер.
Бернард залез рукой глубоко в карман брюк и бросил Паркер связку ключей.
– Золотистый овальный – от дверцы, с квадратным концом – от зажигания. А голубой – от дома на 29-й Восточной улице, мой адрес в справочнике. – Он подмигнул Уиллоусу. – Если найдете деньги, поделим поровну.
Вертя на пальце ключи, Паркер вышла из комнаты.
Бернард взглянул на Уиллоуса и, увидев выражение его глаз, проглотил вертевшуюся у него на языке остроту и начал деловито разгребать на столе бумаги.
– Куда я положил этот список? Где-то здесь…
– А это что – пробег?
– Все расстояние в километрах.
– Точное?
– Да, точное. У меня ведь есть спидометр. Иногда я забывал его включить, но не очень часто.
Если верить этому списку, то Спрингвей сказал правду, что Мендес не навещал их в последний приезд. Пока Уиллоус не заметил ничего, что могло бы представлять особый интерес.
Мендес питал слабость к базарам, магазинам, магазинчикам и ресторанам. Единственное место, которое он посетил несколько раз, был ресторан «Уайт-Спот» на Робсон-стрит – он был там три раза, причем два раза в первый день своего пребывания в городе.
– Он с кем-то встречался в «Уайт-Споте» на Робсон-стрит?
– Ни с кем.
– Ты уверен?
– Я ходил с ним туда. Обычно я ждал его в автомобиле на улице, но, как вы видите по времени, это был завтрак и ленч, оба раза он заказывал гамбургер. Он был неравнодушен к соусу, который подают к этому блюду.
– Ты сам догадался или кто-то тебе подсказал, что я идиот?
– Простите?
– Мендес обожал гамбургеры в «Уайт-Споте», и поэтому вы два раза в день ездили туда и еще утром того дня, когда он был убит?
– Да, правильно. – Бернард говорил с явным удовольствием. Он выплюнул окурок сигары в корзину с мусором и промахнулся.
– Вы с кем-нибудь разговаривали, когда были там?
– С официанткой. С официантками, потому что всякий раз были другие.
– А еще с кем?
– Еще с одним поваром. Два последних раза, когда мы там были, мы заходили на кухню. Первый раз Мендес и повар долго разговаривали. Я не мог слышать о чем, потому что стоял далеко, у сковороды. Но они пожали руки, когда мы уходили, поэтому я понял, что все было в порядке. А на следующее утро после завтрака мы снова пошли на кухню, и Мендес купил большую пластиковую канистру специального соуса. Десять галлонов. Заплатил повару тысячу баксов. Я видел, как он отдавал деньги. Потом мы поехали прямо в отель и поставили соус на кухню в холодильник, чтобы он не испортился.
Бернард посмотрел на выражение лица Уиллоуса и побожился:
– Нет, ей-богу, это действительно правда. Мендес съедал два гамбургера на завтрак и еще три на ленч. Пять за день. И поливал дополнительной порцией соуса. Они называли это «тройное О». У всего персонала глаза из орбит выкатывались, когда он это ел: все было размазано у него по рукам и по тарелке. Вот что я скажу: вы много потеряли, если не видели, как Мендес облизывал пальцы. Безобразно, абсолютно безобразно. Я возил его по всему городу, – продолжал Бернард. – Десять заведений. Плюс еще три в Барнаби. Он предлагал управляющему пять кусков за рецепт соуса, но ему отказали. Потому мы и купили десять галлонов. Мне пришлось поставить их в багажник автомобиля, вести в отель, звать людей с кухни и стоять там, словно влюбленный, с этим соусом, пока он заплатил шефу, чтобы тот освободил место в холодильнике.
Манера держать сигару напоминала Уиллоусу Бредли – сигара казалась то скипетром, то оружием.
– Теперь вы видите, детектив, что мы с вами абсолютно ни к чему не придем по этому пути: как Мендес любил проводить время, сколько съедал гамбургеров. Скука и пустота, он встречался только с официантами, продавцами. Он любил покушать и делать покупки, в этом все дело. Образцовый потребитель.
– А что из вещей он любил покупать, Ален?
– Одежду, массу одежды. Этот костюм – вам нравится?
– Приятный, – сказал Уиллоус. Он действительно был хорош. Или, вернее, мог быть.
